Тёмная ночь

В конце сороковых годов две воровские сходки вынесли смертные приговоры Шалому и его першему другу Казбеку, Константину Макаровичу Безмернову - тоже разведчику Высика, в прошлом лучшему "медвежатнику" страны, прошедшему штрафбат, получившему полную Солдатскую Славу и пошедшему в один погранотряд с Шалым - как "ссучившимся". Шалый и Казбек все время были готовы принять бой и дорого продать свои жизни. Трудно сказать, почему никто даже не попытался эти приговоры исполнить, при всей суровости воровских законов. То ли уважение к Казбеку и Шалому сохранялось, то ли сработал момент, что Шалый и Казбек оказались не в системе МВД, а в системе МГБ - то есть, во-первых, не совсем "суками", на то или иное сотрудничество с МГБ, случалось, подписывались и крупные воры, не нарушая при этом законов блатного мира, и, во-вторых, работниками организации оказались, которая мстила за смерть своих работников еще хлеще и неотвратимей милиции... Хотя и милиция в те времена умела мстить за каждого погибшего, убийство любого сотрудника МВД становилось чрезвычайным происшествием, после которого начинались обыски, облавы и расстрелы. Но эти облавы и расстрелы не шли ни в какое сравнение с волной, поднимавшейся, если сотрудник МГБ погибал. А о том, что делали в пыточных подвалах с убийцами сотрудников МГБ, среди блатарей ходили самые страшные легенды, трудно сказать, насколько достоверные.

- Выходит, - задумчиво подытожил Высик, - если он без средств подсядет, он и сейчас согласится пойти в палачи блатарей... или на наемное убийство, заранее оплаченное, согласится?

- Вполне возможно, - согласился Шалый. - Хотя, повторяю, не могу судить точно, после стольких-то лет. Но, по той ориентировке, которую нам всем разослали, он сейчас совсем как дикий зверь. За что угодно возьмется. Тебя это тревожит, командир?

- Да, - сказал Высик. - И, мерещится мне, он это убийство на моей территории совершит... Чтобы вот так со мной поквитаться. То есть, реальных доказательств нет, и меня все высмеют, если я на свой нюх сошлюсь и буду требовать дополнительные силы для поисков Кирзача... но, сам знаешь, мой нюх никогда меня не подводил.

- Это точно. Еще с фронта. Иначе бы мы все давно покойниками были. Что ж, командир, я тоже попробую кое-где поразнюхать. Если узнаю что-нибудь дельное, сразу отзвоню.

Они распрощались, обменявшись несколькими фразами за жизнь (как жена? как дети? и так далее), и Высик в задумчивости положил трубку.

Вернувшись в свою комнату, Высик поглядел на часы. Второй час ночи. Чуть поколебавшись, Высик хватанул таки полстакана водки - чтобы напряжение снять - выкурил еще две "беломорины" и отправился на боковую.

И сон он увидел чуднее некуда.

Он долго шел по городу, окрашенному в коричневато-желтоватые тона, отлично зная, что город этот - Ростов-на-Дону, хотя в Ростове-на-Дону он никогда не бывал. Смеркалось, кое-где начали зажигаться окна. Высик шагал по пустым улицам, и ему странно было, что он шагает бесшумно - на таких улицах шаги должны были бы очень гулко звучать.

Он шел на свет в высоком окне - на свет в доме, скорей похожем на башню, узком и высоком. Высику еще смутно подумалось, что это и есть башня, пожарная или водонапорная, а может быть, и маяк. Если маяк, то где-то рядом море должно плескаться, сообразил он.

И море зашумело, обступило его со всех сторон, и теперь Высик шел по узкому скалистому мысу... К маяку, определенно, к маяку. Мыс был не больше двух метров в ширину, обглоданный штормами и ветрами так, что идти было трудно. Волны и ветер не сгладили и отшлифовали неровности мыса, а, наоборот, углубили их, цеплялись к каждой трещинке до тех пор, пока трещинка не стала причудливой резной выемкой, проточили камень насквозь в двух местах, и нависшие над буранами куски скалы обрели очертания вскинутых в бешеном беге конских голов, и пенные воротники вокруг этих голов создавали полное впечатление, будто кони сквозь метели бегут - или будто вывозят они из пучины морского царя; и так каждый валун был превращен в какую-нибудь скульптуру, Высик шагал по змеиным головам и по распластанным перед взлетом крыльям хищных птиц, по лапам ящериц и крокодилов и по перекрученным как канаты мускулам неведомых животных. Один раз русалка в очертаниях камня ему померещилась, другой - странно изогнутое, будто в кривом зеркале, человеческое лицо, рельефно и выпукло выступившее, едва Высик хотел поставить на него ногу - и Высик, резко переместив вес тела, поставил ногу на другой камень.

В этом лице было что-то узнаваемое, но Высик не мог сообразить, что именно.

Добравшись до маяка, Высик открыл скрипучую дверь, стал подниматься по винтовой лестнице. Подъем был долгим, очень долгим. На некоторых площадках, где были узкие высокие окна, Высик брал передышку и смотрел в эти окна на панораму хмурого моря и другого мыса, совсем вдалеке, завершавшегося высокой обрывистой скалой. И то ли вправду зеленые огоньки плясали на той скале, почти хороводы водя, то ли это был обман усталых глаз.