Недаром больных тяжелой формой депрессии людей так часто посещают мысли о самоубийстве и смерти вообще. Смерть – это когда умирает старое, и должно родиться что-то новое. Но человеку свойственно цепляться за старое, он не может отпустить прошлое, а самоубийство – это не уничтожение прошлого, это уничтожение настоящего. Потенциальные самоубийцы не хотят отпускать прошлое, подобно тому, как старое дерево не отпускает плоды свои падать на землю, и следующей весной эти старые плоды не дают возможности роста новым. Получается, что эти люди боятся смерти меньше, чем они боятся жизни. Любой страх своими корнями всегда уходит в основной страх смерти. В случае тяжелой депрессии человек настолько боится всего, что страх смерти, доходя до своего пика, превращается в стремление к смерти, при этом любовь к жизни превращается в страх и неуверенность по отношению к последней. На словах все выглядит достаточно ясно, но на деле тот, кто не пережил подобное состояние, не сможет понять, как это происходит. Тяжелее всего понять, как можно полностью потерять всякую надежду, а ведь именно это и происходит с депрессивными людьми.
Депрессия, как и любая другая болезнь, представляет собой нечто гениальное, поскольку она сталкивает человека с темой, которую ему необходимо проработать, из которой ему необходимо вынести урок.
Человек, заболевший депрессией, настолько слаб, что не может часто даже совершить самоубийство, он не может ни на минуту отвлечься и стоит лицом к лицу с этим уроком жизни. Судьба сделала ход конем, предоставив человеку возможность научиться, столкнув его с депрессией. С определенной точки зрения, в депрессивных людях есть нечто героическое, поскольку, желая своей погибели, они переступают порог страха смерти, но при этом, к сожалению, не справляются со страхом перед жизнью. Если хочется помочь им, необходимо найти для них возможность перебороть страх перед смертью не путем расставания с жизнью, а путем жизни и помощи в осознании того, что ничто не вечно, и торопить события не нужно – всему свое время. То есть поменять один уровень конфронтации на другой: вопрос «веревка или пуля» заменить вопросом «религия или атеизм» или «религия или философия». Такому человеку необходимо смело конфронтировать с темой смерти, с темой ухода из этого мира, вместо того чтобы культивировать в себе мысли о самоубийстве и направлять застоявшуюся агрессию против своей персоны.
Примером такого отношения к теме смерти является культура Тибета, в буддизме данная тема является частью культуры, и общение с ней начинается у человека с середины жизни. Повсюду, где есть эта культура, депрессии людям неведомы. Конечно, если тибетец потеряет своего родственника, он расстроится. Но его горе будет выражено в ритуальном прощании, поскольку он воспринимает ушедшего только как того, кто прежде него вступил «на другую сторону», и траур не сломит такого человека. Если спросить его, откуда берется тоска и мысли о самоубийстве, то он только пожмет плечами и скажет, что вообще не понимает, о чем речь идет.
Депрессии имеют место только в нашем обществе, там, где вытесняется принцип Сатурна – принцип отрезания всего лишнего, принцип смерти, из которой возникает что-то новое, то, о чем говорил в стихах Гёте. При этом вытеснение нам не помогает, мы лишь заталкиваем эту тему в подвал своего подсознания, но она никуда не исчезает. И если в таком вытеснении принимает участие все население, депрессия распространяется, как чума в Средние века. В книге «Через испытание – к новой жизни» я уже касался темы смерти и вытеснения людьми мыслей об этом, а также о том, как можно выйти из кризиса и встать на путь развития.
В наше время люди больше обращают внимание на количество, а не на качество. Лучше всего ситуация видна на примере денег, которые больше всего владеют умами современных людей. Только очень старые люди осознают, что их «величина» определяется не только количеством, но и качеством. Примером тому является крестьянин, которому государство выделило субсидии, чтобы он не возделывал землю старыми машинами и механизмами. По сути, государство дало ему взятку с целью поддержания неведомого крестьянину экономического роста. Но крестьянин-то понимает, что, приняв деньги, он предает свой труд и все те усилия, которые затратили на выращивание злаков и разведение скота его предки. И ценность этих «неправильных» денег будет для него ничтожна. Но такой человек в наше время скорее будет исключением, чем правилом. Потому что другие люди просто будут подсчитывать барыши, ни о чем не задумываясь. Тем, кто заботится в наше время исключительно о деньгах, совершенно все равно, что продавать и куда перенаправлять капиталы, то есть их не заботит качество – для них важнее количество.