Темная ночь

Мужчина отнес Эшлин в больницу, которую увидел вчера, когда безуспешно пытался найти ее. В здании было полно народу. Казалось, будто оно вот-вот разойдется по швам от такого количества кашляющих и умирающих людей. Мэддокс не хотел покидать Эшлин и боялся доверить этим людям ее жизнь. Но в то же время он не знал, что делать.

Оказавшись в переполненном коридоре с белыми стенами, воин нашел человека в перчатках и в маске, раздававшего указания.

– Помогите мне, – попросил Мэддокс, перебивая его. – Спасите ее, пожалуйста.

Человек в белом халате отвлекся и, посмотрев на воина и устало вздохнув, произнес:

– Всем нужна помощь, сэр. Вам придется дождаться своей очереди.

Мэддокс с гневом уставился на мужчину, зная, что на его лице появилась печать Насилия.

– Вы… Вы… один из них. С холма, – произнес врач и сглотнул. – Положите ее здесь, – добавил он, показывая на кровать на колесах, стоявшую в конце коридора. – Я сам о ней позабочусь.

Мэддокс послушался, а затем поцеловал Эшлин в губы, но она не ответила.

– Спасите ее, – приказал он.

– Я… Я сделаю все, что могу, – пообещал врач.

«Пожалуйста, пусть она выживет», – взмолился Мэддокс про себя. Он хотел остаться с Эшлин, защищать ее, присматривать за ней, заботиться о ней. Но больше всего на свете он желал, чтобы она была с ним. Однако мужчина заставил себя уйти от нее, растворившись в ночи. Приближалась полночь…

Утром Мэддокс собирался вернуться, и горе всем, горе богам, если Эшлин не будет в больнице, живой и здоровой.

Чертыхаясь, Рейес обыскал аэропорт и окрестные гостиницы, больницы. За два дня он узнал город лучше, чем за все прожитые в нем столетия. Он чувствовал себя как животное, оказавшееся в клетке, испытывающее жажду действий, но совершенно беспомощное. Рейес знал, что Даника все еще в городе и, возможно, больна, как и Эшлин. Может, она умирает… А он не в силах был найти ни малейших следов ее пребывания здесь.

Снова наступила ночь, и воин с удивлением заметил, что оказался в том же переулке, где они были с Мэддоксом прошлым вечером. Он даже видел то место, где друг выместил свою злость на стене, – камень раскрошился и вмялся внутрь.

Рейес уже был готов сесть на самолет до Нью-Йорка, но понимал, что не может находиться далеко от Мэддокса. Когда боги проклинали последнего, они прокляли и Рейеса, связав двух воинов крепче, чем железными цепями. Рейес не знал, почему они выбрали для этого его, а не Аэрона. Ему известно лишь то, что в полночь должен вернуться в крепость. Какая-то сила всегда заставляла его возвращаться. Он уже несколько раз пытался проверить, насколько далеко сможет уйти и как на это отреагируют боги, но каждый раз в полночь оказывался рядом с Мэддоксом.

– Проклятье! – вскрикнул он, достал один из своих кинжалов и погрузил лезвие в свое бедро.

Ткань штанов порвалась, и из раны потекла кровь. «Что я буду делать?» – спрашивал себя Рейес. Его не оставляло стремление спасать и защищать, сильное и глубокое, которого он не испытывал прежде. Но только Данику и лишь для того, чтобы снова посмотреть в эти ангельские глаза и ощутить наслаждение, которое, как предполагалось, ему не суждено было испытать. Но воин ощутил его и теперь жаждал чего-то большего.

«Боги не стали бы приказывать Аэрону выследить и убить ее, если бы она могла умереть от болезни, переносимой Торином, или стать жертвой последнего удара охотников», – подумал Рейес, и эта мысль одновременно успокаивала и злила его. Рейес думал, что, возможно, ему следует освободить Аэрона, которого он запер в подземелье, прежде чем отправиться на поиски, и пойти за Даникой вместе с ним, ведь Ярость, несомненно, почует ее, и это позволит спасти ее от охотников. Но в то же время он понимал, что не сможет последовать за Аэроном, если Даника окажется где-то далеко, а найдя ее первой, Ярость, несомненно, убьет ее. «Забудь ее, – говорил себе Рейес. – Она всего лишь человек. Таких тысячи. Миллионы. Ты можешь найти другую женщину, которая выглядит как ангел».

– Я не хочу искать другую! – закричал воин. Но в то же время он понимал, что не может держать Аэрона в заточении вечно. – Проклятье!

«Прекрати вести себя как ребенок, – прозвучал в его голове женский голос, сильно удивив Рейеса. – Посмотри на холм и заткнись уж наконец, черт возьми. Из-за тебя у меня жутко болит голова». Рейес напрягся, осмотрелся, не выпуская из руки нож, но никого не увидел. «Чего ты ждешь? – со злостью спросил голос. – Поторопись».

«Это богиня? – спрашивал себя Рейес. – Или одна из нас? Но это точно не Сомнение, потому что голос явно принадлежит женщине». Воин решил не терять времени в тщетных попытках разобраться в происходящем. Он побежал и через десять минут стоял у подножия холма.