Тёмная половина

Тад вдруг увидел, как жизнь его жены и детей подвешивается на одну — единственную такую ниточку. Это не было метафорой, это было то, что он мог видеть. Нитка была цвета голубого льда, паутинообразная и едва различимая в середине той вечности, где она была подвешена. Все сейчас зависело от двух вещей: что скажет Тад и во что поверит Джордж Старк.

— Записывающее устройство отключено?

— Конечно, да! — сказал Старк. — Что ты желаешь мне объяснить, Тад?

— А Лиз знала об этом, когда ты ее привел к телефону?

Последовала пауза, затем Старк сказал:

— Все, что ей требовалось, было посмотреть вокруг. Провода лежат на треклятом полу.

— Но сделала ли она это? Она посмотрела?

— Перестань толочь воду в ступе, Тад.

— Она пыталась объяснить мне, куда вы направляетесь, не называя это словами, — сказал Тад. Он перешел на терпеливый тон лектора — терпеливый, но немного снисходительный. Он не мог сказать, удалось ли ему попасть в цель, но Тад предполагал, что Старк сам даст ему это понять, так или иначе. — Она имела в виду летний дом. В Кастл Рок. Марта Тэллфорд — тетка Лиз. Мы ее не любим. Когда бы она ни позвонила, собираясь к нам в гости, мы начинаем мечтать о нашем срочном отъезде в Кастл Рок, где можно спрятаться от нее до самой ее смерти. Теперь я сказал это, и если им удалось подключить беспроволочное записывающее оборудование к телефону, Джордж, это целиком на твоей совести.

Он подождал, гадая, воспримет ли все это Старк… или тонкая нить, которая была единственным мостиком между жизнью и смертью его любимых, будет разорвана.

— Они не смогли, — сказал Старк, наконец, и его голос снова звучал безмятежно. Тад почувствовал необходимость прислониться к стенке телефонной будки и закрыть глаза в полузабытьи. «Если я тебя еще увижу, Лиз, — подумал он, — я дам тебе по шее за такой безумный поступок». Хотя, он предположил тут же, что на самом деле он тогда осыпал бы ее поцелуями и почти задушил в объятиях.

— Не трогай их, — сказал Тад. — Пожалуйста, не трогай их. Я сделаю все, что ты пожелаешь.

— О, я это знаю. Я знаю, что ты сделаешь, Тад. И мы будем работать вместе. Хотя бы начнем. Тебе пора двигаться. Стряхни своих охранных псов и поспеши в Кастл Рок. Добирайся сюда как можно скорее, но не привлекай к себе внимания слишком лихой ездой. Это будет ошибкой. Ты можешь придумать обмен автомобилями, но я в эти детали не буду вдаваться — ты и сам парень с воображением. Доберись сюда до темноты, если ты хочешь увидеть их живыми. Не вздумай нагадить мне. Ты усек? Не нагадь и не пытайся выкинуть какой-нибудь фокус!

— Я не буду.

— Вот это правильно. Ты не будешь. То, чем ты занимался раньше, было игрой. Но теперь, если ты ее продолжишь, ты найдешь здесь только трупы и магнитозапись проклятой твоей жены по твоему адресу перед тем, как она умрет.

Затем раздался сигнал отбоя. Связь была разорвана.

Когда Тад возвращался к «Субурбану», Манчестер опустил боковое стекло «Плимута» и спросил, все ли в порядке дома. Тад мог видеть по глазам охранников, что это не праздное любопытство. Манчестер что-то заметил на лице Тада после всего случившегося только что. Но это было не столь уж важно, Тад подумал, что он справится. Он действительно был человеком с воображением, и сейчас его мозг работал со скоростью мчащегося вперед японского экспресса на монорельсе. Вновь встал вопрос: лгать или сказать правду? И, как прежде, на самом деле никакого выбора в ответе не было.

— Все прекрасно. — Тон его голоса был естественный и небрежный. — Дети капризничают, а это делает и Лиз капризной. Это все. — Он заставил свой голос чуть-чуть повыситься. — А вы, ребята, что-то стали более беспокойными с тех пор, как мы уехали из дому. Может, что-то случилось, о чем мне следует знать?

Он ощутил чувство, несмотря на все отчаяние ситуации с ним, легкой виновности перед охранниками. Что-то действительно случилось, правильно, — но знал это только он один и скрывал это.

— Нет, — сказал Харрисон, наклоняясь из-за руля, чтобы его было слышно. — Мы не можем связаться с Чаттертоном и Эддингсом, вот и все. Может, вошли внутрь дома.

— Лиз сказала, что приготовила чай со льдом, — сказал Тад, используя головокружительную ложь.

— Это что-то, тогда, — сказал Харрисон. Он улыбнулся Таду, который сейчас испытал еще один и намного более сильный приступ раскаяния и стыда за свою бессовестную ложь. — Может быть, и нам что-нибудь оставят, когда мы доберемся туда, а?