Темная половина (Dark Side)

Он встал, не желая видеть выражение ужаса, появившееся на лице Лиз. Тад взял ее руку.

– Пойдем.

– Куда... Тад?

– В кабинет, – ответил он. – Я хочу тебе кое-что показать.

В кабинете Тада главное место занимал стол, где господствовала огромная дубовая доска. Она была не антикварной редкостью, но и не очень современной. Этот стол был просто чрезвычайно большим и очень удобным изделием из древесины. Стол стоял как динозавр под тремя подвешенными светильниками; их общее освещение рабочей поверхности можно было посчитать почти свирепым. Сейчас, однако, можно было рассмотреть лишь очень небольшую часть поверхности письменного стола. Тад включил свет. Рукописи, стопки корреспонденции, книги и присланные ему из редакции гранки были сложены где попало. На белой стене позади стола висел плакат с самым любимым для Тада сооружением во всем мире – «Флатирон билдинг» в Нью-Йорке. Его четкая клиновидная форма не переставала радовать и восхищать Тада.

Позади пишущей машинки лежала рукопись его нового романа – «Золотая собака». А поверх машинки была оставлена дневная выработка Тада. Шесть страниц. Это была обычная его норма... если писал он сам. Если писал Старк, то он обычно выдавал за день восемь, а то и десять страниц.

– Вот то, что меня огорошило еще до появления Пэнборна, – сказал Тад, взяв маленькую стопку листов с машинки и протягивая их Лиз. – Тогда появился этот звук, звук воробьев. Второй раз за сегодня, только на этот раз намного громче. Ты видишь, что написано поперек верхнего листа?

Она смотрела очень долго, и он мог видеть только ее волосы и макушку. Когда она обернулась к Таду, ее лицо было смертельно бледным. Ее губы сжались в узкую скорбную щель.

– Это все то же, – прошептала Лиз. – Это все то же самое. Ох, Тад, что же это? Что...

Она пошатнулась, и он наклонился вперед, опасаясь ее возможного обморока. Он подхватил ее за плечи, ноги его зацепились за Х-образные ножки кресла в кабинете, что почти привело к падению обоих супругов на стол.

– Все нормально с тобой?

– Нет, – ответила она тонким голоском. – А как ты?

– Не совсем, – сказал он. – Извини. Все тот же неуклюжий Бомонт. Я вызываю здесь большие разрушения и беспорядки, словно рыцарь в сверкающих доспехах.

– Ты написал это даже до того, как Пэнборн появился у нас, – сказала она. Она, казалось, никак не могла поверить в этот факт. – Перед его появлением.

– Это так.

– Что же это означает? – она смотрела на него с напряженным ожиданием, зрачки ее глаз были большими и темными несмотря на яркое освещение.

– Я не знаю. Я думал, что у тебя есть какие-то догадки, – ответил Тад.

Она покачала головой и положила листы обратно на стол. Затем отдернула руку от бедра около края ночной сорочки, словно коснулась чего-то неприятного. Тад не был уверен, что она полностью сознает сейчас свои поступки, но ничего не сказал ей насчет этих сомнений.

– Теперь ты понимаешь, почему я не стал обо всем этом распространяться? – спросил он.

– Да... Я думаю, что понимаю.

– Что бы он мог сказать? Наш практичный шериф из самого маленького графства штата Мэн, который черпает свои сведения из компьютеров армейских служб и свидетельских показаний? Наш шериф, который скорее поверит в версию, что я мог бы скрывать своего брата-двойника, чем в то, что кто-то нашел способ дублировать дактилоскопические отпечатки? Что он сказал бы, услышав об этом?

– Я... я не знаю. – Она отчаянно боролась за возвращение самообладания, за то, чтобы выплыть из захлестнувшей ее шоковой волны. Тад это не раз наблюдал и раньше, и ее мужество всегда восхищало его. – Я не знаю, что он заявил бы насчет этого, Тад.

– И я тоже. Я думаю, что в худшем случае он предположил бы некоторое предвидение преступления. А более вероятно, он решил бы, что на самом деле я поднялся сюда в кабинет и написал эти слова уже после его ухода сегодня вечером.

– Но почему ты так думаешь? Почему?

– Я думаю, что первым предположением шерифа было бы мое помешательство, – сухо ответил Тад. – Я думаю, что у любого копа типа Пэнборна всегда существует склонность объяснять любые происшествия, не поддающиеся его разумению, просто ненормальными проявлениями человеческой психики. Но если ты считаешь, что я здесь ошибаюсь, скажи прямо об этом. Мы можем позвонить в офис шерифа в Кастл Роке и передать все, что требуется по этому поводу.

Она покачала головой.

– Я не знаю. Я слышала – когда передавали какую-то беседу по телевидению, по-моему – насчет психических связей...

– Ты веришь в это?

– У меня не возникало необходимости обдумывать эту гипотезу, – ответила она. – Теперь я, видимо, верю. – Она поднялась к столу и снова взяла лист с надписью. – Ты написал это одним из карандашей Джорджа Старка, – сказала Лиз.

– Он оказался ближе всего к руке, я так полагаю, в этом вся и штука, – сказал он уверенным тоном. Он вдруг вспомнил о ручке «Скрипто», но быстро выкинул это из головы. – И это не карандаши Джорджа. И никогда таковыми не были. Они – мои. Я чертовски устал от мыслей о нем как об отдельном человеке. Теперь уже в этом нет никакой необходимости, если она когда-то и существовала.