Темная Прага

На дрожащих ногах Вик двинулась обратно в город. Она не знала, что делать. Она не знала, куда ей идти. Разве что… Она могли броситься прочь, никому не говоря о том, что видела. Постараться забыть, выкинуть из памяти. Да, так бы поступила маленькая бродяжка, боящаяся всего и вся, та бродяжка, которой уже почти стала Вик. Но в глубине души она чувствовала, что это неправильно. И знала, что надо делать.

Ждать пришлось недолго и почти что нестрашно. Золотистый и теплый свет из окон полицейского участка согревал и убаюкивал. Казалось, что тут почти безопасно. Вик инстинктивно понимала, что полицейских участков в таком большом городе, как Прага должно быть много и необязательно в этом работает Рихард Тесарж. Но Вик привыкла доверять своей интуиции, которая ни раз спасала ей жизнь. Если ноги вынесли именно к этому зданию — значит, это оно. Интуиция и в этот раз не подвела. После часа ожидания в проеме двери показалась фигура с тростью.

Открытый экипаж, поскрипывая колесами, медленно подъехал к зданию участка и остановился напротив единственного на улице здания, чьи окна были освещены в столь поздний час. Расплатившись с извозчиком, Рихард ступил на тротуар и направился ко входу в участок.

Похоже, все, кто был в эту ночь на службе, собрались в вестибюле, окружив неплотным кольцом своих товарищей, доставивших тело. При его появлении стражи закона, возбужденные услышанным и что-то горячо обсуждавшие, почтительно расступились в стороны, позволяя ему пройти. Тесарж, постукивая тростью, нарочито медленно прошел мимо них, разом замолчавших, ища того, кого ему следовало расспросить.

— Где вы нашли его? — спросил он, остановившись перед краснолицым полицейским, теребившим в руках фуражку.

— Под мостом, — ответил за напарника, выступая вперед, невысокий человек с аккуратно подстриженными усиками, напомнивший инспектору его самого, — бродяжка привела нас туда.

Рихард нахмурился. Он не обладал даром предвидения, но уже знал, кого он встретит в комнате для допроса. Пожалуй, ему может потребоваться переводчик с английского. Но кого можно найти в такое время? А ведь совершено убийство немаловажной персоны, и каждый час промедления затрудняет расследование. Но делать нечего — надо браться сейчас, потому что позже воспоминания будут уже сглажены. А осмотрит тело он после.

— Расскажи, как ты нашла его, — Рихард не был уверен, что бродяжка понимает его, — Нашла. Его, — повторил он, следя за выражением лица девочки.

— Я… — Вик, слегка заикаясь, пыталась подобрать слова попроще и попонятнее. — Я… Я бежала. От неё. Она страшная. Не общайтесь с ней, — говоря это, Вик, естественно подразумевала Анну, — я долго бежала, потом coach. Пока не темно. Запнулась. Упала. А он лежит там. Under the bridge, in slush… — к горлу девушки подступили слезы.

— Он был уже мертв? Ты видела кого-нибудь поблизости?

— Он… он был холодный и… — при воспоминании об этом, бродяжка передернула плечами, как будто не прошло тех нескольких часов с тех пор, как она нашла тело. Как будто это было буквально две минуты назад. Ощущение от мертвой плоти в своих руках очень хорошо отпечаталось в памяти, — но я не знаю ничего.

Рихард понял, что большего от нее, по крайней мере сейчас, узнать не удастся. Он плохо представлял, сколько прошло времени с тех пор, как он начал этот допрос, ясно было, что девчонка слишком устала, чтобы продолжать. Но оставлять ее в участке не хотелось.

— Подожди меня здесь, — попросил инспектор, будто она могла бы куда-то сбежать, — я скоро вернусь.

Девочка послушно кивнула. Деваться ей все равно было некуда. А тут хоть было тепло. Пусть участок, но крыша над головой. И, может быть, даже накормят. А Вик так хотелось кушать и спать.

Как только инспектор вышел за дверь, глаза девушки сразу же закрылись, а голова опустилась на скрещенные на столе руки.

Она хотела заснуть. Она мечтала заснуть и забыть увиденное. Но, как нарочно, сон не шел. Вместо сна на нее накатывали обрывки воспоминаний. Вот она бежит, быстро, быстро, по скользкой траве. Вот рука этого человека. Мертвого. Безвольно свисает и уже никогда не пошевелится. Перстень с дорогим камнем. И кровь! Совсем немного, но она больше всего напугала девочку. Вик не видела раны, она лишь видела засохшие капельки крови на шее и рубашке. Не в силах больше думать об этом, она заплакала, и сознание тут же решило отвлечь бедную девочку от переживаний.

Перед глазами встала другая картина: поезд несет ее через весь Континент навстречу возможной новой жизни. Но как же она оказалась здесь, на улицах чужого города, нищая и одинокая? Почему не доехала до своего счастья?..

Лондон, 22 июля 1888 года