Темная принцесса. Узы родства

Он не отпускал мои пальцы из горячей руки. И смотрел очень внимательно, без привычной иронии во взгляде.

– Хесс, я все эти годы думал как вернуть тебя. А заполучив, боюсь потерять. Это мой главный кошмар. Когда ты сбежала на Землю, все вокруг стало серым. Но я держался, не похитил тебя, не принудил.

– Кишка тонка. – буркнула я.

– Не тонка. – покачал головой Аластор. – Принудить тебя, сломать это все равно, что подписать себе приговор на ненависть. Ты не сможешь смириться, я знаю. Брать силой – удел слабых.

Со мной что-то происходило, дышать стало сложно. Горло сжалось, а сердце билось, точно бешеное. От руки Аластора по моей побежал мягкий невидимый огонь. Такого мне еще не говорили. Вот так просто, без пафоса и битья кулаком по груди.

– Странно, что мои учителя старались внушить совершенно другое.

– Я пытаюсь узнать, кто стоит за этим. – заверил Аластор.

Он отпустил мою руку и откинулся на спинку кресла. Уставший наместник самого сумасшедшего города в двух мирах. Тот, кто кучу лет оправдывал ожидания четырех Королев Тир-На-Нога.

– Разберемся сначала с Вратами.

Я слезла с кровати и опустилась на корточки перед ним. Аластор кинул на меня косой взгляд, но не пошевелился.

– Я не чувствую за собой вины. – продолжила решительно и мягко. – Серьезно, Ал, я большая девочка. Меня не слишком любят те, кто пробирается на Землю и творит беспредел. Окружать меня защитным коконом не надо. Ты же привязался к такой, какая я есть.

– Порой к смелости лучше подключать мозг.

– Сейчас обидно было. – парировала я. – Неужели ты так хреново ценишь себя, раз полюбил девушку без мозгов?

Аластор не шевелился, продолжая изображать мрачного мыслителя в расслабленной позе. Я же осторожно встала, перекинула ногу через его колени. Уселась сверху, сквозь ткань белья и штанов чувствуя, что он горячий. Да, да, даже одежда не приглушала тот жар. И не поверишь, что он – сын Королевы Зимнего Двора.

– Тем более, – проговорила я, наклоняясь к его лицу, – неужели ты терпеливо ждал в свои сети дурочку без инстинкта самосохранения?

Чуть куснула его за губу. Аластор по-прежнему не шевелился, но взглядом дал понять, что его все действие прямо заинтересовало. Он что, предоставляет все в мои руки? Я в первый момент даже растерялась. Сидит такой, что с ним делать?

Я подошла творчески.

Поцелуй вышел дразнящим, едва уловимым. Я буквально провела губами по губам Аластора и тут же отстранилась. Ага, едва заметно дернулся, точно хотел потянуться за мной. Но опять замер. Ну давайте подразним еще немного.

С футболкой вышло легко, я буквально выскользнула из нее. Так что на свет появилось черное белье. Не ажурное, конечно, но вполне такое волнующее. Руками провела по груди, чуть выгнулась в пояснице.

В глазах Аластора огонь стал сильнее. Кажется, хрустнули ручки кресла, так он их сжал. Но пока терпел. Я скинула лямку с плеча, подумала и скинула вторую. А затем… вернула их на место. Эх, стриптизерша из меня так себе. Вот не представляю как снимать штаны из такой позы, например. С другой стороны, до штанов еще куча вещей, которыми можно подразнить.

Я выгнулась и наклонилась еще ближе. Глаза в глаза. Пульс в пульс. Мне в ладонь бешеными ударами отзывалось сердце наместника. Продолжая смотреть, я нащупала пуговицы на рубашке Аластора и дернула.

Не получилось.

Я нахмурилась и дернула еще сильнее. Что—то треснуло, одна пуговка сиротливо покатилась по полу. Мы оба проводили ее взглядами, а затем Аластор молча дернул рубашку так, что разорвал ее на две половины. Так же молча, с непроницаемым выражением лица отбросил в сторону.

Отлично. Мускулистая грудь, гладкая и загорелая, оказалась под моими ладонями. Так что не удержалась, провела руками вверх—вниз. От прикосновений мурашки по коже, а в пальцах начал разгораться огонь. Подушечки на них вдруг стали очень чувствительные: я ощущала каждый волосок, каждую клетку кожи. Эта чувствительность перекинулась выше. И ниже. Живот стянуло знакомым чувством нетерпения.

Услышала, как Аластор с едва уловимым свистом втянул воздух. И не выдержала, улыбнулась. Есть что-то пьянящее в том, что ты правишь балом. А мужчина подчиняется. даже если делает вид. Все равно.

Кожу живота обожгло о грубую ткань штанов, когда скользнула ниже, языком коснулась соска. И серебряного колечка в нем. В голову ударила кровь вперемешку с мужским запахом и тем ароматом сидхе. Непревзойденным, от которого все остальное становится неважным.

– У-у-у, – прошептала я куда-то в район мужского пресса, – наместник сдался в нежные женские руки.

Мышцы под моей рукой вздрагивали, становились каменными. Аластор явственно дернулся, когда я провела языком по его животу.

– Хесс! – мое имя он произнес точно простонал.

А после вздернул вверх, буквально впиваясь поцелуем в губы. Заставляя их раскрыться, врываясь внутрь и исследуя рот языком. Так, что голова закружилась. Так, что руки сами собой вцепились в его плечи. Сильнее, ближе, чтобы ощутить его своим. Полностью.

– Сводишь меня с ума. – мне это прорычали на ухо.