Темная принцесса

— Мы туда не пойдем, — рычит она. — Я хочу подчеркнуть одну вещь, и ты не заставишь меня забыть об этом своим большим, волшебным членом.

Я не могу сдержать ухмылки, которая подергивается на моих губах.

— Волшебным? — спрашиваю я, проигрывая борьбу со своим весельем, чувствуя, как моя маска сползает, когда я смотрю на эту девушку, которая владела мной гораздо дольше, чем, я уверен, она никогда не сможет осознать.

— Я не это пытаюсь донести, — бормочет она, ее щеки пылают от ее признания.

— Так какой тогда был смысл связывать меня и отдавать на твою милость, Ангел?

Я не могу отрицать, что если бы кто-то другой сделал это со мной, я бы чертовски перепугался.

Быть сдержанным, терять контроль. Ни то, ни другое мне не нравится.

Но это Калли.

Возможно, я что-то скрывал от нее, но на самом деле, я знаю, что нет ничего, чего бы я не отдал ей. Даже мои страхи.

Я дергаю себя за запястья, впечатленный тем, как она связала меня.

После многих лет тренировок я почти уверен, что смог бы довольно легко от них избавиться, но сейчас я позволю ей повеселиться.

— Я хочу быть внутри тебя, Николас—

— Уверен, это должно быть моей репликой, — съязвил я.

Рычание вырывается глубоко из ее горла.

— Ты приводишь в бешенство.

— И ты чертовски сексуальна и, как я подозреваю, прижимаешься своей все еще голой киской к моему члену.

Глубокий румянец на ее щеках говорит мне, что я прав.

— Ты хотела, чтобы у меня был легкий доступ ко второму раунду, красавица?

— Нет, я—

— Покажи мне, — требую я, мой взгляд опускается на ее раздвинутые бедра. У меня текут слюнки, когда я понимаю, что скрывается за ее короткой юбкой.

Но она отвергает меня.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, — говорит она, отводя взгляд от моего в сторону ножа в ее руке, когда она слегка проводит им по центру моей груди.

Мое сердцебиение учащается, когда я осознаю ее намерения с этой штукой. Сжимая пальцы в кулак, я пытаюсь подавить свои страхи.

Это просто Калли.

Это просто Калли.

Я не понимаю, что закрыл глаза, пока мое имя не слетает с ее губ.

Они распахиваются, и я сразу же обнаруживаю, что ее голубые глаза смотрят на меня в ответ.

Гнев все еще омрачает их, но то, что я нахожу за этим, заставляет мое дыхание перехватывать.

Надежда.

Это то, чего она не должна чувствовать, когда дело касается меня.

Всю свою жизнь я был сплошным разочарованием, и у меня нет причин не верить, что в какой-то момент она тоже это поймет.

Я не уверен, что я достаточно силен, чтобы больше не давать ей этого видеть.

Стаскивая с меня футболку, она прижимает лезвие моего ножа к ткани.

Она мгновенно распадается, показывая ей, насколько острым является лезвие, с которым она играет, как с игрушкой, и она ахает от осознания.

— Ты могла бы убить меня одним неверным движением, красавица. Иногда я уверен, что для всех было бы лучше, если бы—

— Прекрати, — требует она. — Прекрати это прямо сейчас.

Я киваю, мои губы сжимаются.

— Я не они, Николас. У меня нет нереалистичных ожиданий относительно тебя. — Мне приходится прикусить губу изнутри, чтобы удержаться от того, чтобы сказать ей, что это так. — Я не хочу, чтобы ты была кем-то иным, кроме того, кто ты есть. Я возьму сломанные кусочки. Я возьму темноту, боль и мучения. Чего я не хочу, так это быть на периферии твоей жизни, как ты держишь всех остальных, несмотря на то, что постоянно говоришь мне, что я твоя. Потому что если я твоя, то и ты мой тоже. И если ты мой, я хочу каждую частичку тебя.

Не сводя с меня глаз, она разрезает прямо посередине мою рубашку, легко разрезая ее пополам и обнажая лишь часть уродства, которое я пытаюсь скрыть.

— Калли. — Ее имя срывается с моих губ как мольба, пока я борюсь с дьяволом внутри меня, который хочет сделать все, что в его силах, чтобы это не произошло.

Чтобы помешать ей увидеть настоящего меня.

Мои глаза закрываются, мне нужно отрезать себя от ее молчаливой мольбы впустить ее, и она издает страдальческий вздох.

Я делаю именно то, что обещал. Я разочаровываю ее, и это, черт возьми, убивает меня.

Боль пронзает мою грудь насквозь, как будто она воткнула мой нож прямо мне между ребер.

Она перебирается через мои бедра, ее вес поднимается с моего тела, и, клянусь гребаным Богом, с этим было бы легче справиться, если бы она уперлась рукой мне в грудь и начисто вырвала мое сердце.

Я проглатываю рев агонии, который хочет вырваться из моего горла, и заставляю свои глаза оставаться закрытыми, зная, что не смогу смотреть, как она уходит от меня.

Но тогда…

— Черт, — шиплю я, когда мягкое прикосновение ее губ щекочет мою ключицу.

Мои глаза распахиваются, и я смотрю вниз на нее, парящую надо мной, ее губы прижимаются к моей коже, а глаза смотрят в мои.

— Покажи мне, — умоляет она, ее глаза остекленели от эмоций. — Дай мне увидеть его.

Мое сердце колотится так сильно, что стучит по ребрам, как теннисный мяч, снова и снова ударяющийся о стену.

— Ангел, — тону я, когда она сдвигается, опуская губы к верхней части моего самого длинного шрама.

— Ты не пугаешь меня, Николас. Ничто в тебе не пугает меня.