Темная роза

– Домой? – расстроилась Кэтрин, но, как воспитанная девочка, она постаралась скрыть свое огорчение. – Мне казалось, что ты собиралась остаться у нас дольше, но я рада за тебя, хотя буду скучать, когда ты уедешь...

– Да нет, – ответила Нанетта, – не насовсем домой, просто в гости! Я рада, что ты так меня любишь, что тебе недоставало бы меня, и мне тоже недоставало бы тебя, если бы я уехала насовсем. Но я еду всего на пару месяцев – моя тетя выходит замуж, и вся семья собирается по этому поводу дома.

– Твоя тетя? Та, что фрейлина у королевы?

– Она, тетя Мэри. Она ужасно старая, старше твоей мамы, – я вообще удивляюсь, как это она выходит замуж. Папа пишет, что она помолвлена с одним придворным, богатым вдовцом. Он еще старше, чем тетя, то есть он совсем древний.

– Не хотела бы я выйти замуж за старика, – заявила Кэтрин, слегка поморщившись, – это все равно, что выйти замуж, например, за папу.

– А я была бы не прочь выйти за папу, – подумав, сказала Нанетта, – но он совсем не такой, как остальные старики. Во всяком случае, выходить замуж за мастера Николаса Кэрю я бы не хотела.

– Так зовут жениха твоей тети?

– Да. Они встретились при дворе, разумеется, когда он состоял при короле. Он влюбился в нее с первого взгляда, как пишет папа, хотя я не очень представляю, что эти старики могут понимать в любви? Король и королева дали согласие на их брак, и в июле тетушка Мэри приедет в Морлэнд, чтобы там совершилась брачная церемония. И я, – она вскочила на ноги и пропела последние слова, словно птичка, – поеду домой, домой! Ох, Кэтрин, как я соскучилась по дому, как бы я хотела, чтобы ты поехала со мной, познакомилась с папой, мамой, моими братиками и сестрами – крошками Джеки и Диконом, и малюткой Кэтрин, и Джейн, такими прелестными, как розовые бутончики! Ты бы их всех полюбила, и они тебя тоже.

– Да, мне хотелось бы поехать, – с завистью сказала Кэтрин, – может быть, когда я вырасту...

Нанетта посерьезнела, и тут ей в голову пришла простая мысль:

– Но когда мы вырастем, то будем обе замужем, и если наши мужья не будут друзьями, то мы никогда друг друга не увидим.

Кэтрин задумалась:

– Но ведь это ужасно. Лучше бы они были друзьями – ведь наши отцы друзья. Может быть... – и тут ее посетила прекрасная идея, – может быть, нам выйти замуж за братьев и жить вместе, под одной крышей?

– Или, может, вообще не выходить замуж, – предложила Нанетта, – мы могли бы стать монахинями.

– Не думаю, чтобы мне захотелось стать монахиней, – протянула Кэтрин задумчиво, – все-таки я бы вышла замуж – моя мама смогла бы это устроить. – И, вспомнив о леди Парр, девочки поняли, что Кэтрин не избежать брака. – Но если я выйду замуж, а ты – нет, Нан, ты будешь жить у меня, как подруга?

– Конечно, буду! Но думаю, что мне тоже придется выйти замуж – у моего отца слишком много друзей, и он непременно выдаст меня за одного из них.

– Ну, в любом случае, – сказала Кэтрин, беря Нанетту под руку и направляясь с ней к винтовой лестнице, – мы сможем переписываться о том, что с нами происходит. Это уже кое-что. Расскажи мне поподробней о твоем доме, о твоих братьях и сестрах.

И так, болтая, подружки начали спускаться по ступеням.

Ровно через месяц, в жаркий летний день, когда Пол следил за стрижкой овец, ему принесли весть. Полу вовсе не было нужды заниматься наблюдением за стрижкой и вообще за работами на ферме, но он любил это, любил раздеться до пояса и трудиться со своими арендаторами и слугами, потому что здесь он верил в их преданность, в существование связи между ним и ими. И кроме того, в простой физической работе было что-то успокаивающее – он находил в ней забытье.

Весть принес один из мальчишек, разносивших работникам воду или молоко для утоления жажды и стряхивавших шерсть с мешков и кустов. Этот мальчик был совсем мал, но уже вполне пригоден к роли гонца, только он слишком боялся говорить с Полом-французом, господином всего поместья Морлэнд.

– Вас хочет видеть дама, – пропищало дитя, дергая Пола за рукав.

Пол посмотрел вниз и вытер пот со лба тыльной стороной руки – ладони были в жире от шерсти.

– Дама? Что за дама? Где? – спросил он. Ребенок просто показал пальцем на ближайшую рощу. – Как она выглядит? Что ей нужно? – Но мальчик только пялился на него непонимающими глазенками, и Пол, поняв, что тот слишком юн, чтобы удовлетворить его любопытство, отпустил овцу, которую осматривал. «Эту тоже надо будет снова остричь», – подумал он на ходу, шагая к деревьям. Под их сенью царила прохлада, приятно было оказаться в тени после жаркого дневного солнца.

Стройная фигурка отделилась от дерева и устремилась к нему, и он раскрыл ей объятия, забыв, какой он грязный и потный после работы.

– Урсула, как давно мы не виделись! – прошептал он, целуя ее со все возрастающей страстью, однако пытаясь сдержать себя, чтобы не испачкать грязными руками ее льняную одежду. Она жарко ответила на его поцелуй, прижавшись к нему и чувствуя, как его желание растет вместе с ее. Тут она издала полупритворный стон и оттолкнула его: