Темная роза

Он решил на следующий день поговорить с Нанеттой, которая уже имела право выйти замуж, – тем более что свадьба Маргарет должна была состояться через несколько дней. Незадолго до обеда он вернулся в поместье и нашел всех четырех девушек – Маргарет, Нанетту, четырнадцатилетнюю Кэтрин и тринадцатилетнюю Джейн за шитьем в горнице. Старшие девочки рассказывали о своей жизни вне дома. Как только он вошел в комнату, они разом поднялись и сделали книксены, с любопытством глядя на него. Пол редко посещал горницу – она слишком напоминала ему об Анне – и вечерами предпочитал сидеть в большом зале или, если было холодно, в зимней гостиной. Его молодой пес Александр – сын умершего несколько лет назад Джеспера – обнюхал поочередно всех девушек, а Маргарет, вскрикнув, оттолкнула его, опасаясь, что он испачкает ее платье. Пол отозвал пса и сказал:

– Девочки, я хочу побеседовать с Нанеттой наедине. – Он сделал паузу, но, так как Маргарет не сразу сообразила, что это предложение удалиться, продолжил: – Маргарет, почему бы тебе не отвести Кэтрин и Джейн в детскую? Твои племянники хотели видеть тебя.

У Эмиаса было уже четверо детей: пятилетний Роберт, трехлетний Эдуард, двухлетняя Элеонора, названная в честь основательницы рода, и родившийся этим летом Пол. Елизавета была снова беременна, исполняя свой долг с покорностью овцы.

– Да, папа, – послушно отозвалась Маргарет и начала понукать младших, чтобы показать свое превосходство. У двери она остановилась и бросила на Нанетту быстрый взгляд, как бы предупреждающий, что при следующей встрече ей придется пересказать беседу полностью.

Когда девочки закрыли за собой дверь, Пол прошел к камину, сел на стул и жестом указал Нанетте на стул напротив, предлагая сесть. Александр, зевнув, лег между ними, повернувшись брюхом к огню, а Нанетта, с любопытством ожидавшая, что же хотел сказать ей Пол, протянула руку и начала почесывать пса за ушами. Полу это понравилось – в этом жесте была какая-то безотчетная доброта.

Он не сразу приступил к делу, так как и сам не знал хорошенько, что говорить. Вместо этого он принялся изучать Нанетту – ее не было дома с момента смерти ее отца восемь лет назад, и из девочки она превратилась в женщину, и очень красивую женщину. Она была стройной, несколько ниже среднего роста, но вполне оформившейся женщиной, с прозрачной белой кожей и удивительно пышными черными волосами – еще чернее, чем у Джека, даже чернее, чем у ее бабушки Ребекки, которую она отчасти напоминала. У нее были тонкие и нежные черты лица, точно выточенные из алебастра, хотя ни одна алебастровая статуя не обладала таким чувственным ртом с ярко-красными губами и такими голубыми умными глазами – странный контраст с черными волосами!

Пола самого взволновала ее красота, и он мгновенно устыдился этого. Но как же могло быть иначе, если она так соблазнительна, а он уже столько лет не знал женщин? Он тут же переменил направление мыслей и стал рассматривать Нанетту с другой точки зрения – он знал, что она получила прекрасное образование и приобрела изысканные манеры. Она подбирала свои платья точно в тон своей внешности – сегодня, например, на ней было платье такого оттенка синего цвета, что он не соперничал с цветом ее глаз, а юбка расходилась спереди, демонстрируя вторую юбку малинового цвета – весьма изысканное и тонкое сочетание цветов. На ней был низкий французский чепец такого же голубого цвета, украшенный турмалинами, из-под которого до пояса падали черные волосы. Изящная белая рубашка была тонкой, почти прозрачной, а у ворота замысловато перетянута шелковым шарфиком. Она мила, подумал он и поерзал на стуле, чувствуя себя несколько неловко от ее присутствия и взгляда ее голубых глаз.

– Итак, дядя, вы хотели со мной поговорить? – спросила Нанетта, удивляясь его молчанию.

– Да, – начал он, откашливаясь, – тебе уже семнадцать, и ты, возможно, считаешь, что я позабыл о тебе, из-за того, что ты жила далеко от нас.

– Обо мне хорошо заботились, сэр, как могли мне прийти в голову подобные мысли?

– Я вовсе не хотел сказать, что считаю тебя неблагодарной, дитя мое, – ответил Пол, не ожидавший от нее такого тонкого ответа. – Но ты могла бы задуматься над тем, что я намереваюсь предпринять для устройства твоего брака. Ты знаешь, что я обещал позаботиться о тебе – клялся памятью твоего отца.

– Я помню это, – ответила она. Она действительно помнила, какая странная симпатия возникла между ней и дядей в момент расставания. – Я всегда полагала, что когда придет срок, вы изложите мне свои соображения на этот счет.

– Ты добрая девушка, Нанетта. Ты похожа на своего отца, как мне кажется, и поэтому я буду с тобой откровенен. – В его тоне чувствовалась некоторая неуверенность в этом, но она ободрила его:

– Ваше доверие делает мне честь, дядя.