Темная роза

– Ее сердце? – возмутился Том. – Нет, это мое сердце в опасности – более хрупкого сосуда вы не найдете в груди дев, даже столь нежных, как маленькая Нан, чью ручку я удостоился поцеловать. – И он, сообразно словам, еще раз облобызал руку Нанетты.

– Я полагаю, что наши сердца находятся в равной опасности, сэр, – Нанетта услышала свои слова как бы со стороны, поражаясь, как она может говорить такое. Но позже она узнала, что Том Уайат умел производить впечатление на каждого. Он уже проницательно смотрел на нее, как бы читая по ее глазам и понимая, что она думает.

– Мне кажется, мы с мисс Нанеттой прекрасно понимаем друг друга. Мы наверняка будем друзьями, не сомневаюсь. – И, взяв ее под руку, а под другую руку – Анну, он повел их по одной из красивейших аллей парка, излив на них все свое остроумие.

Они с Анной развлекались, как дети, так как оказалось, что они не только дальние родственники, но в детстве жили неподалеку друг от друга в Кенте. Из их непринужденной беседы Нанетта быстро поняла, что Уайат был влюблен в Анну, но Анна даже не догадывалась об этом и не испытывала ответного чувства. Когда они присоединились к остальным, она поняла еще, что Джордж знал о безответном чувстве Тома, а это также связывало двух мужчин, женатых на нелюбимых ими женщинах. Это вполне соответствовало слышанному ею когда-то замечанию Анны, что никто не женится на тех, кого любит.

Как-то жарким летним днем вся компания расположилась под деревьями. Том и Анна сочиняли песню. Том придумал слова, а Анна – музыку, которую тут же наигрывала на лютне. Анна сидела на стволе упавшего дерева, держа на коленях лютню, а Том стоял сзади, наклонившись и глядя на ее склоненную голову в чепце с таким выражением на лице, которое, к его счастью, она не могла видеть.

– Бедный Том, – прошептал Нанетте Джордж, сидевший в траве подле нее, – и почему мы всегда влюбляемся в того, с кем не можем соединить свою судьбу? Может быть, это извращение является свойством судьбы?

Нанетта улыбнулась:

– Нет, это извращение присуще только молодежи, особенно молодым поэтам. Что бы вы с Томом писали о любви, если бы сами были счастливы в ней? Тот, кто любит собственную жену, – скучнейший человек.

Джордж сделал вид, что шокирован:

– Как, мисс Морлэнд, можете вы произносить столь ужасные слова! Осмелиться предполагать, что благословенный свыше брак делает человека скучным!

– Нужно ли мне напоминать вам о том, что святая церковь учит нас: истинное блаженство – у нищих духом, а еще лучше – безбрачие? – с притворной суровостью ответила Нанетта.

– Но разве не учит нас церковь на своем примере, – возразил Джордж, – к чему приводит длительное воздержание? И что его надо избегать любой ценой? Разве у нашего кардинала нет четырех дочерей и сына, на которых он изливает свои благодеяния?

– Почему это вы двое болтаете друг с другом, вместо того чтобы прислушиваться к нашей восхитительной музыке? – обратился к ним Том. – Что это вы так живо обсуждаете, пугая нашу робкую музу?

– Церковь, мой дорогой Том, мы обсуждаем церковь, – сказал Джордж.

– Эта тема может и подождать. Я бы еще простил вас, если бы это была какая-нибудь возвышенная тема, вроде любви или поэзии, но рассуждения о столь незначительном предмете вы могли бы приберечь для другого времени. – Анна подняла к нему лицо, и он поцеловал ее в лоб. – Продолжайте, милейшая кузина, если он снова будет отвлекать вас, я отомщу ему на ристалище!

Раздался взрыв хохота.

– Ты, – заржал Франк, – и на ристалище! Молю Господа о том, чтобы прожить подольше и узреть Томаса Уайата на ристалище!

– Тогда тебе придется дожить до возраста Мафусаила, – заметил Ричард Пейдж, – так как обычного срока человеческой жизни тебе будет недостаточно.

– Бедный Том, – вмешалась Мэдж, защищая брата, – стыдитесь! Разве можно обижать человека, приносящего миру столько наслаждения своими стихами!

– А самому себе столько боли, – добавила Нанетта.

Том бросил ей умоляющий взгляд.

– Вы правы, мисс Нан, – ни одна женщина не испытывает такой боли при родах, как поэт при создании своего сочинения.

Тут среди стоявших в некотором, отдалении слуг началось какое-то шевеление, и Том повернул голову в их сторону:

– Кто это движется сюда? О, да это Хэл Норис! День добрый, друг Хэл! Вот, наконец, человек, на которого вы можете уверенно ставить на ристалище, Нанетта, – никто не управляется с копьем лучше его.

– Кроме разве что его светлости, короля – быстро добавил Джордж, и Нанетта не поняла, было ли это замечание правдой или носило чисто дипломатический характер, так как Хэл Норис был ближайшим другом короля.

– Храбро сказано, Джордж, и соответствует действительности, – заметил Хэл. – День добрый всем. Здесь, под деревьями, вы производите впечатление настолько счастливых и довольных людей, что мне захотелось присоединиться к вам, если вы не возражаете.

– Разумеется, мы не против, – быстро ответила Мэдж. – Но уверены ли вы, что его светлость сможет обойтись без вас? Мы никогда не видели вас в последнее время вне его компании.