Темная роза

– Король наверняка скоро снова женится, – вдруг вмешался Джеймс Чэпем. Он стоял у закрытых ставней, скорее напоминая постороннего. Тот, кто понаблюдал бы за ним, обнаружил бы, что его взгляд чаще всего устремлен на одного из участников собрания, сидящего на подушке, на полу у огня, – стройную женщину в бархатном платье и вдовьем чепце, со сложенными на маленьком, переплетенном в кожу молитвеннике руками. – Он уже ведет переговоры об этом, – продолжал Джеймс, – и задержка только из-за его привередливости. Теперь, когда у него есть сын, он может жениться, преследуя политическую выгоду, – но он непременно женится.

– Чтобы родить еще больше детей? – поинтересовалась Люси. – Это я еще могла бы понять, ведь одного сына недостаточно для того, чтобы быть спокойным.

– Не столько даже поэтому, – ответил Джеймс, – хотя он не прочь бы получить еще и герцога Йоркского, а просто потому, что брак – дело слишком выгодное, чтобы пренебречь им.

– А на ком он может жениться? – спросила Нанетта. – Среди нас только вы бываете при дворе – что там говорят о возможной невесте?

– Слухов множество, кузина, – ответил Джеймс, – конечно, Кромвель и Кранмер ищут союза с протестантскими странами, а Норфолк – за союз с Францией. Лично я считаю, что протестантские интересы возобладают, к тому же протестантам этот союз нужен даже больше. Еще ходят слухи, что уже две принцессы отвергли его предложение, хотя в Лондоне говорить об этом небезопасно. Мне кажется, следующей кандидатурой будет принцесса Анна, дочь герцога Клевского. Он практически нищ, и ему угрожают две мощные католические державы, так что он не станет придираться к возрасту короля и истории его прошлых браков.

Это сообщение следовало бы серьезно обдумать, но вдруг Эмиас выпалил:

– Вот было бы хорошо для Англии – королева-еретичка! Да уж лучше правление шотландца!

– Твои слова попахивают изменой, – спокойно заметил Джон, – лучше тебе взять на полтона ниже, кузен.

– А что, ты не доверяешь собственным слугам? – огрызнулся Эмиас. – Наверно, ты их слишком балуешь. Их нужно держать на расстоянии, кузен, тогда они не посмеют предать тебя.

Наступило неловкое молчание, и все избегали смотреть друг на друга. С годами Эмиас становился просто невыносим, и вспышки его брани были просто неуправляемыми, никто не знал, как обуздать его. Нанетта, которая чувствовала себя в какой-то мере ответственной за него, снова постаралась сменить тему разговора:

– Как будет интересно увидеть детей Джейн и Бартоломью, не правда ли, Люси? Они назвали их так странно: Вера, Надежда и Милосердие – Фейт, Хоуп и Чэрити. В нашей семье и раньше были странные имена, но....

– Это протестантские имена, – опять не выдержал Эмиас, – похоже, что наши кузены оказались в дурной компании.

– Возможно, Джейн отпустит их ко мне в Морлэнд, – продолжала Нанетта невозмутимо. – Я была бы рада новым лицам вокруг. – Этого говорить не следовало, так как Эмиас злобно посмотрел на нее и заявил:

– Мадам, подумайте о шаткости вашего положения. Только один человек имеет право приглашать кого-либо в Морлэнд – и это именно тот человек, который содержит вас там из милости.

Это было уже слишком для Нанетты – она не могла остаться и сдерживать свой гнев. Она встала и, не говоря ни слова, вышла из комнаты, быстро спустилась по лестнице и выбежала в сад, чтобы остыть в его благоухающих аллеях. Когда Нанетта обернулась в конце тропинки, она увидела, что за ней идет Джеймс. Он все еще неплохо выглядит, подумала она. Как и другие придворные, он отпустил бороду, и она молодила его, несмотря на седые пряди. Накладные плечи его модного кафтана очень шли ему, с его ростом и фигурой.

Некоторое время он молчал, просто идя рядом с ней. Потом, наконец, заговорил:

– Это становится непереносимо для вас, не так ли? Мне кажется, вам все труднее сдерживать себя, не отвечая на его выпады?

– Я боюсь не за себя, личные оскорбления меня не волнуют, – с неохотой ответила Нанетта. – Но мне трудно видеть, как он меняется и начинает разрушать все то, что построил Пол. Вы знаете, что он больше не собирает материальный суд? Он заменил всю барщину денежным оброком, а теперь отбирает освободившиеся участки, чтобы огораживать их. Некоторые арендаторы предлагали ему утроить и даже учетверить ренту за них, но он отказался. Они ропщут и вспоминают старого господина... – Нанетта вдруг замолчала, и Джеймс решил, что настал удобный момент:

– Нан, дорогая моя, не настало ли время покинуть Морлэнд? Вы страдаете в нем, и похоже, положение ухудшается.

– Я не могу уехать.

– Можете. Вы знаете, что я имею в виду. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

– Ах, Джеймс...

– Вы уже вдовствуете два года, настало время снова выйти замуж – никто не обвинит вас в поспешности. Я не тревожил вас, так как знал, что вы любите Пола, и не торопил, но теперь...

– Все же это слишком рано, – всхлипнула Нанетта, – я еще не готова к новому браку. Это слишком быстро.