Темная роза

– Лучше было бы, если бы она уехала отсюда, но как сделать, чтобы королева согласилась на это? – спросила Нанетта.

Однако королеве подсказала сама жизнь. До поры до времени королева упрямо не хотела замечать истинное положение вещей, но ситуация изменилась. Как-то в начале марта королева в сопровождении Нанетты и других фрейлин решила навестить Елизавету в ее покоях и, войдя в гостиную, обнаружила там принцессу с адмиралом. Королева попятилась и закрыла дверь со словами:

– Нет, тут ее нет. Где же она может быть? Однако Нанетта успела увидеть через ее плечо то, чего не видели остальные: адмирал обнимал принцессу, и та напряженно смотрела на него. Это был вовсе не тот взгляд, которым смотрит дочь на отца, а адмирал выглядел так, словно его пожирал голод. Королева увела фрейлин в свою комнату, а позже, когда они с Нанеттой остались одни, она посмотрела на подругу и поняла, что та все знает.

– Ты знала об этом все время?

– Так же, как и вы, – осторожно ответила Нанетта.

Екатерина сердито взмахнула рукой:

– Я могла бы ожидать честности хотя бы от своей подруги?

– Он виновен лишь в том, что обращается с ней так же, как с остальными женщинами, – ответила Нанетта. – Не думаю, что для него это очень важно. А она обманывает себя, как и вы. Она полагает, что это все невинные игры. Не осуждай ее, Кэт.

– Я виню себя в собственной слепоте, – горько проговорила Екатерина. – Я сама поощряла его. Почему ты не сказала мне ничего раньше?

– Как я могла? И если ты сама была слепа, как я могла намекать на то, что это не столь уж невинно? Но она поклялась, что будет сдерживать его, так что вряд ли произошло что-либо дурное.

– Разве это выглядело как отталкивание? – спросила Екатерина.

– Мы видели только, что она смотрит на него очень серьезно – вероятно, она как раз говорила ему, чтобы он удалился.

– В его объятиях?

– Он ведь очень силен.

– Нет, Нан, нет. Я была слепа, но я не глупа. Она молода и неопытна, и я не осуждаю ее. А он... он не может совладать со своими страстями. Я должна винить только себя. Но что же теперь делать? Как мне поступить?

Нанетта промолчала, но королева сама без труда нашла решение:

– Я должна уберечь ее от дурного пути. В любом случае, не нужно, чтобы это выглядело как наказание. Можно отослать ее погостить.

– Возможно, к Денни?

– В Чешент? Да, это хорошая идея – добрый Денни, преданный Денни. И ей нравится леди Денни, она будет счастлива там. Я отошлю ее немедленно.

– Кэт, но только не будь груба... – Нанетта коснулась ее рукой.

– Я же сказала, я не виню ее.

– Не вини никого. Я полагаю, это была только забава, как ты сама сказала. Но иногда вещи принимают сами по себе такой оборот, что вряд ли стоит винить кого-то – люди всего лишь жертвы обстоятельств.

Екатерина вздохнула и положила руки на живот:

– Я устала, Нан, смертельно устала. Не говори со мной больше об этом, я не хочу ничего слышать. Я была дурой – так пусть моя глупость останется при мне. Пошли за Елизаветой.

Пришла испуганная и покорная принцесса и, с тревогой посмотрев на Нанетту, обратила умоляющий взгляд на мачеху.

– Елизавета, я решила отправить тебя погостить на праздники. Мне кажется, что перемена обстановки будет благотворна для тебя. Не хочешь ли ты нанести визит сэру Энтони Денни в Чешенте?

– О, ваша светлость... мадам... пожалуйста, не сердитесь...

– Я не сержусь, Елизавета.

– Я говорила ему, правда, – расплакалась принцесса, обращаясь не только к мачехе, но и к Нанетте. – Я говорила ему, что это неприлично, но он не имел в виду ничего дурного, и я тоже. Это все только шутка. Не отсылайте меня, пожалуйста, мама.

При последнем слове Екатерина вздрогнула, но потом холодно ответила:

– Я знаю, Елизавета, и верю тебе. Я отсылаю тебя для твоего же блага, так как считаю, что вам обоим лучше находиться подальше друг от друга. Я не сержусь на тебя, дитя мое, ступай. Я сообщу тебе, когда все будет готово. И ты ступай, Нанетта. Оставьте меня, я хочу побыть одна. Я устала.

Они вышли, и принцесса умоляюще посмотрела на Нанетту.

– Это правда, я сказала правду, – всхлипнула она.

– Я знаю, – ответила Нанетта, – она справится с этим.

– Я надеюсь. Я буду молиться об этом. Я ни за что не причиню ей больше вреда. Она ведь для меня все равно что мать.

Нанетте было жалко принцессу, гордую и страстную, пойманную в такую же ловушку, что и ее мать. Какое будущее открывается перед ней, незаконнорожденной принцессой? На девочке не женится ни один иностранный принц, а за англичанина она не может выйти, так как это могло бы привести к гражданской войне. Она одновременно и слишком важна, и никчемна, она не может быть счастлива. Нанетте захотелось обнять ее, но это было невозможно по отношению к леди Елизавете, хотя ее глаза умоляли об этом. Поколебавшись с минуту, Нанетта присела перед ней в реверансе, и та, в одну секунду вновь обретя свое достоинство, кивнула ей и вышла прочь.

Глава 29