Темная роза

– Чепуха. Как раз они будут иметь такие же спальни, как и мы. Если они достойные люди, то вполне достойны иметь собственное жилье, разве нет? Ты-то и отделяешь их, заставляя спать на полу.

Полу пришлось согласиться, так как на стороне Эмиаса была логика, хотя в душе он считал, что прав именно он, а не сын, и это подтвердил дядюшка Ричард:

– Слуги всегда спали вместе с господином, бок о бок, в пределах оклика. Раньше господин вообще спал в зале вместе со всеми, вот тогда было подлинное единство. И чем дальше мы уходим от этого идеала, тем сильнее люди разделяются на две группы, слуг и обслуживаемых. Ты прав, Пол.

Но стройка шла, а Пол все еще пытался переубедить Эмиаса, приводя слова Ричарда, что только ухудшало отношения между ними и укрепляло отношения Пола и Ричарда. Дядюшка Ричард снова вел хозяйство в Шоузе вместе со своей золовкой, так как Илайджа с Эзикиелом были в море, и это восстановление прав господина придало ему новые силы.

Особенно обострились взаимоотношения отца и сына летом 1522 года, когда Пол, понуждаемый Джоном Баттсом, переселил все-таки Адриана в Морлэнд.

– Ты почти не знаешь мальчика, а тебе бы надо узнать его получше, – говорил Баттс, – ведь ты отвечаешь за него, а не я, тебе решать его судьбу.

Пол неохотно согласился, и Адриан снова появился в Морлэнде. Ему уже исполнилось четырнадцать и он перерос Эмиаса. У него была внешность отца, несколько смягченная унаследованными от матери чертами, которые мучительно узнавал Пол. Пол несколько неловко чувствовал себя в его присутствии, он едва ли не боялся Адриана, но был почти рад, что его практически заставили привезти мальчика в поместье. В конце концов, Адриан – это единственное, что осталось от мира той женщины, которую он когда-то любил, плоть от плоти ее. И он резко пресекал враждебные выпады родного сына.

– Просто оскорбительно было привозить этого мальчишку под крышу нашего дома, – говорил тот отцу, оставшись как-то с ним наедине в комнате управляющего. – Этот бастард твоей любовницы расположился здесь так, как будто бы у него есть все права, – это оскорбление памяти моей матери.

– О ней никто не вспоминает, – холодно заметил Пол, – ни ты, ни я.

– И это оскорбление мне, – продолжал Эмиас.

– Вовсе нет, сын мой. Он – мой ребенок, и на мне лежит ответственность за его воспитание. Я – господин Морлэнда, и если я решил привезти сюда своего бастарда, никто не может осудить за это тебя. Ты вообще не имеешь к этому никакого отношения – ведь он не угрожает твоему положению. – Говоря это, Пол невольно вспомнил, сколько лет его собственной юности было испорчено ревностью к Джеку, в сущности, по той же причине. – Мне бы хотелось, чтобы вы подружились.

– Подружились! – фыркнул Эмиас.

– Почему бы и нет? Вы оба – мои сыновья, и, сложись обстоятельства иначе, вы были бы сводными братьями. Его незаконнорожденность – не его вина, и не твоя, и не его матери, а целиком моя. Так что постарайся лучше относиться к нему – у меня только два сына...

– У тебя только один сын! – яростно возразил Эмиас.

– Тем больше потребность в другом, – спокойно парировал Пол. Эмиас задумался, изобретая новый аргумент.

– Папа, – осторожно начал он, подходя ближе к отцу и принимая выражение и тон маленького мальчика, играющего на отцовских чувствах, – у тебя есть я – зачем тебе еще один сын? Разве тебе недостаточно меня? Почему ты так изменился? И разве ты забыл, что я обеспечил тебя двумя внуками, а будут и еще. Морлэнд вполне обеспечен наследниками, зачем тебе еще один мальчик? Отошли его назад, папа!

Пол заколебался, слыша эту детскую просьбу, исходящую из уст взрослого мужчины, но, посмотрев на Эмиаса, увидел не любимого сына и даже не юношу, ради которого он был готов на все, а просто эгоистичное дитя эгоистичной матери. В его светлой шевелюре ясно читались черты Анны Баттс, слабой, жадной и коварной, и его сердце окаменело. Он подумал: «Урсула, почему мы поженились не с тобой, почему не твой сын – наследник, и теперь ему всегда будут доставаться только остатки?»

– Нет, – отрезал Пол.

Однако не так-то легко было в одиночку сопротивляться праведному гневу Эмиаса – жалобы и ссоры повторялись ежедневно, и становилось все труднее отстаивать права незаконнорожденного сына, тем более что сам Адриан нисколько не помогал отцу – видя, что его защищает сам господин против своего законного сына, он стал наглеть по отношению к Эмиасу и слугам. Никто его не любил, слуги роптали, Эмиас бранился, даже девочки из детской сторонились его, когда семья собиралась у камина.

В конце концов, решение предложил дядюшка Ричард:

– Пусть он поживет у меня в Шоузе. Мэдж будет следить за ним, как мать, а я вышколю его, и мои слуги, люди закаленные, не позволят помыкать собой. Он научится управлять хозяйством, не строя иллюзий относительно своего положения, а когда научится вести себя, его можно использовать где-нибудь в семейном предприятии.

– Звучит вроде неплохо, – с сомнением протянул Пол.