Темная сторона Англии

Тем временем на заводе кипела работа. Заказов было невпроворот. Только что закончилось Лондонское бот-шоу, и завод трудился двадцать четыре часа в сутки. Мы вкалывали с шести утра до шести вечера. А в шесть вечера приходила ночная смена и работала до шести утра. Благо теперь квартира находилась ближе, чем отель, и идти до работы надо было всего двадцать пять минут, поэтому можно было поспать немного подольше. А еще был нормальный душ, широкая кровать и холодильник с нормальной едой.

В один из дней мой бригадир, его звали Эрик, подошел ко мне и в третий раз за два месяца спросил:

— Откуда ты приехал?

— С Шетланда. — Откровенно говоря, я не понимал, почему он так настойчиво задает мне одни и те же вопросы.

— С Шетланда, — задумчиво протянул он. — Ужасное место. Вообще не понимаю, как там люди живут. И где ты там работал?

— На рыбном заводе. — Я смотрел на него и понимал, что он не издевается, он просто не помнит, что спрашивал у меня то же самое два раза до того.

— Это очень тяжелая работа. — Он сочувственно покачал головой и пошел на склад.

«А ведь с виду приличный парень, всего тридцать пять лет», — пронеслось у меня в голове. Я никогда не забуду, как он не мог поверить в то, что мне сорок, и говорил мне, что ему тридцать пять и он уже лысый, а мне сорок, но я выгляжу моложе, чем он. Многие англичане выглядят старше, чем они есть на самом деле. Наверное, сказывается постоянное курение и каждодневный алкоголь. Мне пару раз не продавали виски, пока я не показал свои документы, потому что крепкие напитки можно купить только тем, кому исполнилось двадцать пять. Приятно было осознавать, что на фоне местного населения в свои сорок я еще вызываю сомнения…

Работники постарше откровенно издевались над Эриком. Первое время я не понимал почему. Потом понял. Когда он шел на склад, по дороге забывал, за чем. Он несколько лет работал с одной и той же моделью яхты и не мог запомнить простейшие технологические моменты. Каждый раз, когда у него спрашивали разновидность применяемого материала или размеры детали, он шел смотреть чертежи. Даже если это была одна-единственная деталь в корпусе, он не мог запомнить ее технологическую карту и применяемый материал.

Для сравнения: мне понадобилось всего два месяца, чтобы запомнить наизусть основные производственные параметры нашей модели, поэтому постепенно новые работники перестали ходить с вопросами к нему и стали обращаться ко мне. Почему? Да просто потому, что со мной не надо было по двадцать минут ждать ответа.

Эрик поначалу очень обижался, а потом понял, что теперь он может гулять по цеху еще больше, и мы стали видеть его еще реже. Иногда утром он мог просто не прийти на работу и не появиться еще полторы недели. Он практически никогда не оставался на овертайм. За тринадцать месяцев моего пребывания на заводе он работал с нами сверхурочно всего раза четыре или пять. И честно говоря, лучше бы не работал, ведь переделывать что-либо за кем-либо всегда тяжелее, чем делать работу с нуля. В общем, он все время пропадал, а мы искали его, чтобы попасть на склад за инструментами и материалами. В итоге кончилось все тем, что мы сделали дубликат ключа от склада и втихаря ходили туда за всем необходимым.

У нас не было времени искать его по углам и туалетам. Нам надо было работать. Однажды утром супервайзер зашел в цех и поинтересовался у бригады:

— Эрик сегодня есть? (Его не было уже четыре дня.)

— А кто это? — в шутку спросил у него один из поляков.

Все рассмеялись, а супервайзер вздохнул, улыбнулся и ушел. Я думаю, Эрик был чьим-то родственником из офиса. Потому что ему никогда ничего не говорили, что бы он ни вытворял. Говорят, что память становится плохой от большого количества марихуаны. У них там она распространена очень сильно, и поэтому я предполагал, что в случае с нашим начальником виновата именно она. Как-то раз во время работы вся верфь наполнилась характерным запахом, перебивающим даже запах вонючей полиэфирной смолы.

Кто-то из рабочих решил втихую выкурить косячок в рабочее время, но чтобы не попасть под камеры, забился на холодный склад. Его не смутило, что прямо над его головой находится воздухозаборник главного вентилятора, нагнетающего свежий воздух в цех. Все, что он выкурил, мгновенно было всосано и выброшено прямо в огромный ангар. Находящиеся там люди сразу сориентировались, что произошло, и начали смеяться. Но больше всех как раз-таки смеялся наш бригадир. Круче него был только бригадир «финишеров»[2]. Когда он заполнял рабочие документы, которых, кстати, в цеху было безумное множество, он писал слово «bot» вместо «boat» (корабль), а название нашей компании списывал с вышитого логотипа на своей рабочей куртке. Раньше я такого не видел нигде.

* * *