Темная сторона демократии: Объяснение этнических чисток

Острову Тасмания, к югу от материка, не повезло гораздо больше. По климатическим условиям эта земля очень подходила европейским переселенцам, и освоение ее началось рано. На примере Тасмании мы поймем, что может произойти с туземным населением, если переселенцам не нужны рабочие руки. На острове жило 4 с половиной тысячи человек, когда в 1804 г. туда приплыли первые колонисты. Через 80 лет не осталось ни одного чистокровного аборигена. Последний мужчина умер в 1869 г., последняя женщина в 1876 г. Сохранились немногочисленные метисы. «Увидел — убил», «охота на крупного зверя», отравленная мука — эти методы геноцида применялись здесь еще чаще, чем в Австралии. Колониальная администрация острова настаивала на примирении, но в 1830 г. лейтенант-губернатор Артур уступил требованиям поселенцев в Законодательном собрании и объявил «массовую чистку». Остров надлежало прочесать, зажать аборигенов в кольцо и вывезти их в резервации. План провалился, туземцы сумели просочиться сквозь цепи загонщиков. Потом дело было доверено Джорджу Робинсону, известному «миротворцу», человеку, который безоружным жил среди островитян и утверждал, что они неопасны. Доверчивых туземцев на сей раз удалось собрать вместе. Если бы они и дальше жили по соседству с белыми фермерами, те их рано или поздно уничтожили бы. Но и насильственная депортация, проведенная Робинсоном, привела к тем же печальным результатам. Аборигенов доставили на небольшой остров, где им не хватало ни земли, ни пищи. Через два десятка лет болезни и голод покончили с последними, и это никого не взволновало (Cocker, 1998: гл. 7-11; Hughes, 1987: 414–424; Rowley, 1970: 43–53; Smith, 1980: 70). Тасмания — это самый трагический пример того, что происходит с народом, который не нужен поселенцам как рабочая сила. Это был геноцид, растянутый во времени, его никто не планировал, зато каждый приложил к нему руку. Колониальная администрация спрятала голову в песок, а поселенческая демократия сделала свое страшное дело.

То же самое происходило и в Австралии. С 1850-х гг. поселенцы обладали реальной властью. Как указывает Роули, «везде и всегда коренное население становилось абсолютной жертвой поселенческой демократии, если поселенцы и правительство проводили одну и ту же политику» (Rowley 1972: 23, 72,132,137). По мере того как осваивались все новые земли, каждая волна переселенцев несла с собой истребление и депортации, яростные вспышки геноцида, часто ненамеренного. Планы А, Б и В могли переплетаться и варьироваться в зависимости от изменчивых, полуанархических условий жизни на фронтире. И планы эти осуществлялись, пока не возникла необходимость в рабочих руках. Менялся политический и гуманитарный климат — на смену политике уничтожения пришла мягкая ассимиляция и даже мультикультурализм.

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

В некотором отношении колонизация Северной Америки является чем-то средним между Австралией и Мексикой. Аборигенное население представляло средней уровень опасности. Индейцы были отважны в бою, упорны в обороне, но немногочисленны и разрознены. Их уровень цивилизации был ниже европейского. Торговля с местным населением в Америке шла оживленнее, чем в Австралии, при этом там не было мощного государства и изобилия золота, как в Мексике. Не было и первоначального стремительного завоевания и порабощения, равно как и масштабной ассимиляции, как в Испанской империи. Но жажда экспансии, захвата земли была не меньшей, чем в Австралии.

Процесс набирал силу постепенно, он шел стихийно, а не осознанно, переселенцы волна за волной накатывались на Дальний Запад, осуществляя и этноцид и геноцид. Вначале, когда первопоселенцев было мало и вооружены они были плохо, сильные племена ирокезов и гуронов могли играть на противоречиях между французами и англичанами. Но победа Британии в 1763 г. заполнила эту геополитическую лакуну на востоке континента. То же самое произошло и на Западе, когда американцы одержали победу над испанцами в Калифорнии и Техасе. Торговля редко приводила к фатальным последствиям. Нэш (Nash, 1992) отмечает, что образ кочующего индейца-торговца был не таким свирепым, как его оседлого собрата. Торговля создала определенный стереотип индейца в глазах белых: милый дикарь, невежественный, иногда опасный, но восприимчивый к европейским идеям и товарам. Индейцы, занимавшиеся торговлей, считались полезными, их не стоило обижать.