Темная сторона души

– С образованием нашего распутного знакомого ситуация прояснилась. – Макар, усмехаясь, пробежал глазами остальные листки. – Филфак, я полагаю. Юноша либо будущий журналист, либо плодовитый писатель.

– Графоман, – пробурчал Сергей. – «Заостренное, словно кинжал, лицо»! Бездарь.

– Зато какие убедительные детали, – возразил Илюшин. – Взять хоть голубую жилку… Кстати, у меня есть одна догадка. Чуют мое проницательное сердце и не менее проницательный мозг, что девочки Иры Егоровой наш Родион домогался именно потому, что ему нужны реальные детали. Он их черпает из жизни. Провоцирует ситуацию, наблюдает, потом записывает впечатления. Не самый плохой способ, между прочим.

– Я бы за этот способ яйца ему оторвал, – мрачно сказал Бабкин. – И за кое-что другое тоже.

– Как бы там ни было, на господина Раскольникова, или какая там у него на самом деле фамилия, как на преступника ничто не указывает, – подытожил Илюшин. – Поэтому я предлагаю покинуть жилище. И поскорее, потому что с минуты на минуту может вернуться хозяин.

– Погоди, – нахмурился Сергей. – Давай хоть узнаем, как его настоящая фамилия, раз больше ничего не выяснили.

Он порылся в спортивной сумке, стоявшей под стулом у кровати, и вытащил из кармашка паспорт.

– «Родион Евгеньевич Копушин», – хором прочитали они с Макаром.

– Не нравится, значит, господину Копушину его фамилия… – Сергей закрыл паспорт и спрятал в сумку.

– Или по какой-то неизвестной нам причине фамилия Раскольников кажется ему более подходящей, – уточнил Макар. – Интересно было бы знать, по какой.

Друзья закрыли за собой дверь, аккуратно пристроили ключи в ту же калошу и вылезли через дыру.

– Ну что, пойдем к тетушке, – вздохнул Макар, предвкушая обильный обед, которым его будут потчевать. – Заодно обсудим, какие факты у нас имеются на данный момент.

Следователь Мазаев с тоской посмотрел на лежащее перед ним заключение эксперта – оно не привнесло в расследование ничего нового. Невыясненным оставался весьма существенный вопрос – могла ли женщина нанести Лесникову такой сильный удар топором, что череп жертвы почти раскололся пополам? Если бы ответ был отрицательным, то количество возможных кандидатов на роль убийцы сокращалось до двадцати четырех человек – именно столько мужчин разного возраста на данный момент обитало в деревне Игошино. Если же ответ положительный, то к двадцати четырем нужно было прибавить еще тридцать одну кандидатуру женского пола, исключая восемь-девять древних бабок, которые и топор-то поднять не могли.

Все эти данные Мазаев получил от местного следователя, крайне недовольного тем, что ему пришлось заниматься такой ерундовой работой. Он настаивал на своей версии: первое убийство совершено подозреваемым, который сидит под арестом и отрицает свою вину, а второе – зашедшим неизвестно с какой стороны бродягой. Мазаев, выслушав его версию, посмотрел на Забелина как на сумасшедшего, но тот ни капли не смутился и продолжал упорствовать: Лесников стал жертвой случайного убийцы. На вопрос Мазаева, зачем же случайному убийце понадобилось тюкать невинно сидящего на берегу пруда мужика невесть откуда взявшимся топором, а затем оттаскивать тело в кусты, Забелин, не моргнув глазом, ответил, что мозги убийцы – предмет темный, и что в них творится, даже врачи не всегда могут понять. Куда уж ему, человеку простому!

После такого заявления Александр Александрович стал поглядывать на Забелина подозрительно, поскольку от дубовых дураков всегда старался держаться подальше. Правда, что-то подсказывало ему, что местный следователь больше придуривается, но подтверждения своей теории он пока не обнаружил – Забелин вел себя как образцовый тупица.

Беседы, проведенные с жителями Игошина, ясности не прибавили, и у Мазаева оставалась одна возможность – найти орудие убийства. «Лежит тот топор, закопанный под насыпью, во рву некошеном, – мрачно размышлял Александр Александрович, – и найдут его через сто лет. А мне, между прочим, вставят…»

Что именно ему вставят, Мазаев не стал додумывать – тема была неприятной, поскольку имела прямое отношение к здоровью Александра Александровича. Он решил не полагаться на заключение экспертизы и еще раз перебрать всех здоровых мужиков деревни в надежде, что хоть кто-нибудь расколется. Надежда, конечно, была призрачной и вообще, говоря откровенно, эфемерной, но других путей Мазаев не видел. Оперативники по-прежнему обшаривали лес, постепенно расширяя круг поисков, но на успешное завершение их действий особенно рассчитывать не приходилось.

Катерина Балукова собирала под яблоней падалицу, чтобы сварить из нее компот. Настроение у нее было – хуже некуда, но за много лет она привыкла скрывать свои чувства. Ее продуманный, уже почти готовый план срывался, и что делать дальше, Катерина не знала.