Темная сторона Кая

– Потому что Харрисон крупно мне нагадил. Взял то, что принадлежало мне. – Он хмурится, и на скулах проступают желваки.

Похоже, дело серьезное. Голова идет кругом от возможных вариантов. Ясно, что продолжать эту тему Кай не хочет, так что я и не настаиваю. Снова берусь за бургер, отрезаю кусочек и отправляю в рот.

– А мне можно кое о чем спросить? – внезапно говорит Кай. Я вскидываю голову и молча киваю.

– Почему ты – ну, знаешь – тусовалась с ним?

Вот так вопрос – чуть не подавилась. Тянусь к стакану с охлажденным чаем, отпиваю и с досадой смотрю на Кая. Он терпеливо ждет, хотя вопрос-то невероятно личный.

– Потому что… – начинаю я и вдруг осознаю, что вразумительного ответа у меня нет. Мне бывало весело с Харрисоном, потому что ни к чему не обязывающие отношения – это единственные отношения, которые я могу себе представить. От одной лишь мысли о свидании с парнем у меня неизменно потеют ладони. Я не хочу эмоционально привязываться к кому бы то ни было, потому что боюсь потерять. Я просто не справлюсь сейчас с еще одной потерей.

– Потому что хотела. – Ответ, конечно, уклончивый. Но если начать объяснять Каю мои страхи, получится что-то совершенно безумное.

– Да, но почему именно Харрисон? Почему…

– Почему не Ноа Диас? Почему не Блейк Нельсон? Не Ник Фостер? – перебиваю я. Харрисон не был каким-то особенным. Он был таким же, как все. – Потому что они клевые, вот почему. Потому что я думала, что им тоже не нужны отношения.

Кай смотрит на меня недоуменно:

– А это хорошо?

– Я не верю в отношения.

– Ты не веришь в отношения? – эхом повторяет он, недоверчиво глядя на меня.

– Нет, потому что при этом так или иначе кто-то всегда страдает. Чье-то сердце всегда бывает разбито. Вы либо расходитесь, либо один из вас двоих умирает первым, – объясняю я, стараясь, чтобы голос мой звучал бесстрастно, как голос человека, излагающего свою, совершенно рациональную точку зрения по определенному вопросу. Я против отношений с тех пор, как умерла мама. Мое сердце уже разбито. – Не вижу в этом ничего замечательного. – Я представляю отца – как он расхаживает по торговому центру, глядя в пустоту безжизненными глазами; его сердце разбито на миллион кусочков, которые осели в легких и не дают ему нормально дышать. Я не хочу быть такой, а чтобы этого не случилось, нужно следовать одному правилу: никогда и никого не подпускать к себе слишком близко. Зачем привязываться к кому-то всем сердцем, если ты знаешь, что это самое сердце будет разбито, когда ты потеряешь близкого человека?

– Это не ответ. Давай-ка подробнее. – Кай повторяет сказанные мною чуть раньше слова и, склонив набок голову, пристально на меня смотрит.

Мысли катят волной, и я пытаюсь оформить их в некое связное заявление, которое выразило бы мои чувства, но дается это с трудом. Наверно, впервые я заговорила об этом вслух, открылась другому человеку. И наверно, поэтому мой голос звучит незнакомо и как будто издалека.

– Я против отношений, потому что… если впускаешь кого-то в свое сердце, всегда остается риск потерять его.

На минуту Кай задумывается, прокручивает в голове мои слова, но при этом смотрит мне в глаза и даже щурится, словно пытается заглянуть мне в душу. Не уверена, что кому-то когда-то удавалось понять, что я чувствую, даже если они очень старались.

– Вообще-то, – говорит наконец он, – я сейчас тоже свободен.

В разговоре наступает неловкая пауза, и ни один из нас не знает, как из нее выйти и куда двигаться дальше. Я рада, что Кай, по крайней мере, не толкает меня в какую-то сторону, потому что сама не знаю, что еще сказать. В результате каждый переключается на еду: Кай жует жареную картошку, я ковыряюсь в салате. Минуты уходят в полном молчании.

Пара женских рук с идеальным маникюром возникает передо мной словно ниоткуда. Я вскидываю голову и вижу Мэдисон Роуми. Секунду-другую она взирает на нас, переводя сердитый взгляд с одного на другого, потом останавливается на Кае.

– Так это ты тот новенький, который дрался на моей кухне. – Мэдисон поворачивается ко мне. – А ты записала секс-шоу в комнате моего брата. И что здесь происходит? Вы там нарочно все устроили? На моей вечеринке? Хотели поставить меня в неловкое положение?

– Не все в мире из-за тебя случается, – отвечаю я, даже не глядя на Мэдисон, и, переглянувшись с Каем, допиваю чай. Не люблю такие бесцеремонные вторжения, а вот Каю, судя по тому, как заблестели у него глаза, ситуация представляется забавной.

Мэдди втискивается в кабинку и усаживается рядом со мной. Смотрю на нее непонимающе. Это еще что такое? Явление полиции нравов?

– Все только о моей вечеринке и говорят. Даже больше, чем обычно. И всех интересует, когда я собираюсь закатить следующую. А вы, ребята, придете, а? Сможете добавить перчику? Так, чтобы все снова только об этом и говорили?

– Ничего подобного в жизни не слышала. – Я прижимаю руку ко лбу. Неужели мне это не снится? Неужели бедняжка Мэдди так отчаянно жаждет популярности, что готова призвать двух отщепенцев к себе на вечеринку только ради того, чтобы привлечь к ней внимание?