Темная сторона луны

– Что-нибудь еще? – прогремел доктор Фелл. – Архонты афинские, а есть что-нибудь еще? Ну да! Есть еще ситуация в этом доме. Ночью в прошлую пятницу из сада было украдено пугало. Называйте это нелепостью, если хотите. Мисс Брюс видела или утверждает, что видела, некоего взломщика, входившего или выходившего из комнаты внизу. Можете это тоже назвать нелепостью; скажите, что она была под воздействием лекарств или что все ей приснилось. Сегодня с вами самим чуть не случился припадок, когда вы услышали, что кто-то «притаился» в вашем кабинете.

Этих нелепых случайностей становится все больше и больше. Вы спрашиваете меня, перед кем у вас есть обязанности. Перед вашей дочерью! Перед вашими гостями! Даже перед самим собой! Говорят, что ваша дочь нервничает, Камилла Брюс нервничает, миссис Хьюрет совершенно явно нервничает, вы сами, сэр, нервничаете не меньше, чем любая из них. Наверняка здесь имеется кое-что, требующее расследования! И тем не менее все, что вы можете мне сказать, это предложить полностью обо всем забыть!

– Так вот, – ответил Генри Мэйнард, касаясь аккуратно завязанного узла галстука, – здесь я снова должен поправить вас. Я сказал «забыть о телефонном звонке», я не сказал ничего больше. Я отчетливо вспоминаю, как заметил, прямо перед тем, как мы поднялись наверх, что у нас есть по меньшей мере один предмет для обсуждения. И так оно и есть: для начала это – источник всех моих тревог. Пожалуйста, вернемся в кабинет.

Взяв у доктора Фелла полевой бинокль, он положил его на место в футляр, а футляр – в сундук. С определенным достоинством Мэйнард провел их через чулан и бильярдную, осторожно закрывая каждую дверь после того, как доктор Фелл боком протискивался в них. В кабинете, включив торшер возле шахматного столика, он подошел к старинному бюро под раскрашенной фотографией коммодора Мэйнарда и пробежал кончиками пальцев по наклонной крышке.

– Здесь внутри, – продолжал он, – у меня есть старая тетрадь, содержащая дневник за 1867 год, принадлежавший мисс Индии Кит из Чарлстона, которой тогда было восемнадцать лет.

Люк Мэйнард не был моим прадедом, как многие полагают. Он был младшим братом моего прадедушки и холостяком. Главой семьи в 1867 году был мой прадедушка Генри, который, похоже, обладал характером даже еще более суровым, чем Люк. Но он был гостеприимен, как часто бывали в те дни люди с суровым характером.

Индия Кит, близкая подруга младшей дочери прадедушки Генри, провела часть апреля в этом доме. Ее дневник содержит единственные дополнительные подробности о смерти коммодора Мэйнарда, которые у нас имеются. Я дам вам дневник, доктор Фелл, чтобы вы просмотрели его на досуге. – Тут его голос стал резким. – Но это подождет! Причину моей собственной постоянной тревоги, которая продолжается, и продолжается бесконечно, можно выразить одном словом – Мэдж.

– И мой вопрос, – ответил доктор Фелл, – тоже можно выразить одним словом – почему?

– Это не легко объяснить.

– А вы постарайтесь!

Генри Мэйнард повернулся от стола и встал лицом к ним, глаза его таили неуверенность.

– Мэдж так невинна! – сказал он. – Или, если считать, что она не совсем невинна в мыслях, согласимся, что она добросердечна, с добрыми намерениями и довольно наивна.

Она родилась в Париже в тридцать восьмом году, зарегистрирована в американском консульстве и крещена в американской церкви на авеню Георга Пятого. Ее мать, чей портрет висит над камином в библиотеке внизу, умерла примерно годом позже. В начале сорокового года я привез ребенка в Америку вместе с английской нянькой, которая оставалась с нами всего год-два. Мэдж выросла в Нью-Йорке, мы перебрались в Коннектикут около десяти лет назад.

Но я никогда не знал, о чем девочка думает, и не совсем понимал, как обращаться с ней. Я чувствовал себя с ней скованно; сегодня сказали бы зажато. К тому же я, вероятно, излишне опекаю ее.

Молодые люди вились вокруг Мэдж с тех пор, как она стала подростком. Последнее время на поле битвы, если можно так выразиться, осталось двое претендентов: Рип Хиллборо и Янси Бил. Разумеется, я хочу, чтобы она вышла замуж. Но я хочу, чтобы она сделала правильный выбор. Это должен быть либо Рип, либо Янси. А кто же еще? Если только… – Он замолчал.

– Сэр, – потребовал доктор Фелл, – могу я спросить, почему же все это настолько вас беспокоит? С ситуацией, с которой вы столкнулись, сталкивается каждый отец с незапамятных времен. Если дело только в том, чтобы найти подходящего мужа…

– О, подходящего! – с некоторой горечью воскликнул его собеседник. – Оба молодых человека вполне подходящие. По моим собственным причинам я предпочел бы Янси. У него есть определенные естественные преимущества, которых нет у другого. Но я не отказал бы в благословении и Рипу, я не сноб. Рип прошел весь мой путь через колледж и школу права. Он работает в лучшей юридической фирме в Хартфорде, и у него блестящее будущее. Если иногда он производит впечатление излишне агрессивного на людей более умеренных вкусов, поставлю ли я это в упрек молодому человеку, пробивающему себе дорогу в жизни?