Темная сторона Луны

Тропинка словно бы сама вывела нас к ней. В подвалах, которых мы почему-то в прошлый раз не обнаружили, оказались просто залежи еды и оружия. Да и сами подвалы скорее напоминали огромную сеть подземных пещер. Теперь у непокорившихся зеленых была база, теперь мы могли их покинуть и найти своих друзей, затерянных на Земле. Заняло это немало времени, и все же мы успели в самый последний момент.

* * *

Вот такой рассказ. Изложил как сумел. Боюсь, все-таки не мое это – писать. Ну как в паре сухих фраз передать горячку безнадежной борьбы, когда действуешь не подчиняясь расчету, а по какому-то наитию? Как передать ту пустоту, которая возникла после падения нашего алтаря? Как передать чувства друзей, узнавших, что ими играли, словно куклами, те, кого они считали старшими, мудрыми, те, кому они доверяли? А каково было мне? Ставр – предатель, а Джефер, второй советник, живущий в тенях, кто он? Глупец, не разгадавший игры, кстати, как считалось, более слабого Ставра? Или трус, не посмевший, подобно Дагеру, Болеславу, Этельреду, воспротивиться несправедливости без шанса на победу. Некоторые назовут эту мысль глупой. Действительно, зачем сражаться в битве, в которой невозможно победить? Но разве смерть тех, кто воспротивился, была напрасной? Мы должны быть не господами наших низших, но старшими братьями. И те, кто пал, защищая Зеленый замок, спасли тысячи жизней. Это то, что я называю хорошей смертью.

Но все это – лишь слова. Как излить на пергамент чувства?

– И ведь чувствовал же! – воскликнул я. – Чуял запах предательства! Но полагался на Ставра! Думал, он старше, мудрее, видит больше меня! А он… Ведь это же элементарно! Я, маркиз де Касталенде, один из лучших бойцов среди живущих в тенях, я бы проткнул Ставра, как бабочку, а потом и ту бордовую дрянь, которую он притащил. Хансер вообще мастер выживания. Да в последние дни он и показал, на что способен. Не зря Велимир столько нарыл о его прошлом – испугались. Орсо – бывший друид, со своими непонятными штучками. Аркадия, ориентированная на бой лучше, чем кто бы то ни было из повелевающих стихиями. Если бы ее прикрыл такой мечник, как Лин-Ке-Тор, в каком-нибудь узком коридоре они уничтожили бы целую армию. А если еще прибавить Тайви с ее неожиданными пробуждениями чудовищной силы… Это Ставр натравливал на нас всех, пытаясь избавиться. А когда у него это не получилось, Велимир встретил нас заранее, запугал отлучением и направил подальше, в идеале – на смерть. Потому в избушке так трудно было открывать порталы. Она – истинное сердце домена, она чуяла опасность и хотела показать, что не стоит нам уходить. А мы…

Никто не прервал моего монолога. Исповедь живущего в тенях, потерпевшего крах из-за излишнего доверия старшим, хотя первая заповедь Меркурия гласит, что доверять можно только себе. И когда я наконец умолк, никто не проронил ни слова. Тихий голос моего учителя прозвучал особо веско. Да, благородные сеньоры, вы не ослышались. Если уж брать с точки зрения признания, то именно я стал первым учеником друида. Остальные… в Хансере слишком силен был бунтарский дух. То, что какой-то хрен с бугра или друид из лесу назвал его своим учеником, для моего друга ничего еще не значило. Аркадия в чем-то была подобна Хансеру. К тому же, понимая, что ее сильная сторона не рукопашный бой, а управление стихиями, не видя силы друида в этом искусстве, она не считала, что чему-то может у него научиться. Тайви было все равно. Боль от потери ее не отпустила, и когда ситуация не требовала срочных действий, на нее накатывалось безразличие ко всему, в том числе и к собственной судьбе. Мой брат, спокойный, как всегда, пытался примириться со своим отлучением от алтаря. Ему не до бредней выжившего из ума землянина. А Гюрза готова поддержать все, что поддержит Хансер, и восстать против того, что ему не по нраву.

Я же нутром почуял: этот друид – нечто воистину необычное, небывалое. А именно стремление к необычному толкнуло меня на Меркурий. Странно, ведь он почти ничего не сказал, а я вдруг почувствовал себя червяком, который копается в земле, считая свои дела самыми важными. А над ним стоит тот, кто видит больше: видит необъятные горизонты, красоту степных рассветов и закатов, когда алое солнце, соприкасающееся с горизонтом, не закрыто деревьями леса, видит величие звездного неба. И вот он всей душой стремится и червяка сделать человеком и, самое главное, может. Надо только самому червяку захотеть поднять глаза.

Я принял его не по велению разума, а повинуясь чувствам. И мой учитель сказал:

– Ты верил в непогрешимость старших. Но, даже если отбросить предательство, все люди могут ошибаться. Может Руис, может Тайви, Гюрза. Хансер с Аркадией могут и стараются не упускать ни одной возможности. И я человек, я тоже ошибаюсь. И если тебе кажется, что сильнейший, мудрейший допустил ошибку, – проверь. В конце концов, лучше поплатиться за свои ошибки, чем за чужие. И лучше раскаиваться за то, что сделал, чем за то, чего не сделал.