Темная сторона Луны

«Это смерть», — понял Хансер. Страшная боль, сворачивающая тело морским узлом, вдруг ушла. Вернее, теперь он не чувствовал тела. Глаза, пылавшие огнем, словно туда насыпали перца, ослепли. Их как будто безболезненно удалили: спустилась темнота. И в этой темноте ощущалось чье-то присутствие. Хансер был не один.

— Кто ты? — Голос хриплый, сдавленный. Хансер сам его не узнал.

— Сейчас никто.

— ЛинКеТор?

— Да, Хансер, это я.

— Я умер?

— Ты выжил, хоть, видит Бог, это было непросто.

— В каком смысле?

— Ты слишком сопротивлялся мне. Вернее, не ты сам, а твое тело. Оно тренировано иначе, чем мое. И все же нам это удалось.

— То есть эти удары…

— …наносил я твоей рукой. Грааль работает.

— Вот Тайви будет рада.

— Не говори ей пока, — попросил ЛинКеТор.

— Постой, — до Хансера вдруг дошло, — ты сидишь в моей голове?

— Это слишком упрощенно. А если короче, то да.

— Проклятье! Проклятье! ПРОКЛЯТЬЕ!!!

— Что случилось? Мы же договаривались…

— Мы договаривались наоборот!

— Тебе есть что от меня скрывать?

— Да, чтоб тебя! Прочь из моей головы!

— Ты это говоришь не от души.

— Еще как от души!

— Почему ты тогда меня не убил, когда я только появился в жизни Тайви?

— Зачем? — Хансер, будь он сейчас во плоти, отшатнулся бы.

— Хватит мучить себя. Я же знаю все. И я видел, каково тебе было в последние дни. Ты же до сих пор любишь ее! Отсюда вся твоя вроде бы беспричинная злость, едкий сарказм и даже желание умереть.

— Я к этому не склонен.

— Скоро будешь. Оно уже зреет и вот-вот оформится, если ничто не поменяется.

— Проклятье! Ты такой правильный, умный сидишь в моей голове — тебе легко рассуждать! Она твоя, а я ее потерял. После месяца счастья.

— Почему тогда не спешишь вернуть?

— Не получится.

— Получится. Ей сейчас все равно. А перед тобой она чувствует вину.

— Я не виню ее ни в чем.

— Еще бы. Ты на это просто не способен. Она винит себя сама. Из чувства вины она станет тебе спутницей жизни. Возможно, со временем ты сделаешь ее счастливой. В конце-то концов, когда-то она тебя любила, и эти чувства не затихли до конца. И я хочу, чтобы вы так и сделали.

— Пошел ты.

— Ты же этого тоже хочешь. И она, подсознательно. Я для нее умер, ты — жив, раз за разом продолжаешь жертвовать жизнью, ничего не требуя взамен. Она просто не знает, как к тебе подойти, чтобы не отпугнуть. Мало того, она тоже чувствует твое желание. Сделай первый шаг…

— Нет! Еще слово — и я выдавлю тебя из своей головы!

— Да, ты это сможешь, я не спорю, — печально согласился ЛинКеТор.

— Так что заткнись. Я добьюсь, чтобы отлучение с меня сняли, ты воскреснешь на алтаре домена, и вы с Тайви снова будете вместе.

— Ты забыл, что отлучили нас до моей смерти. А отлучение можно снять только через кровь, которой у меня нет. Я в ловушке, и выхода нет.

Хансер умолк, как обухом пораженный.

— Не волнуйся, вечно жить в твоем теле я не буду, — успокоил ЛинКеТор. — Просто хочу передать тебе все, что знаю, чтобы ты мог защитить ее, а потом уйду.

— А Элеонора? Ее тоже убил ты моими руками?

— Нет, это — целиком твоя заслуга. Я тогда был ошеломлен, деталей не понял. По сути, в себя я пришел не так давно. Этот яд и чары Тайви подхлестнули меня, и теперь…

— Теперь ты будешь сидеть тихо, не высовываться, не лазить по моему прошлому, не пытаться взять под контроль, иначе…

— Что иначе? — дерзко спросил ЛинКеТор.

— Слышал о технике темных сильных верой, которая позволяла им заключать в клетки духов, вселившихся в людей? Я владею очень многими приемами Темной стороны. Пользоваться не люблю, но и не брезгую. Так что сиди, как мышь под веником. Я сам справлюсь со всем. И не пытайся умереть окончательно.

— Ты не знаешь, на что себя обрекаешь! Хватит жертвовать собой! Мы не сможем отплатить даже за то, что ты уже для нас с Тайви сделал!

— Мне нужна не плата! Мне нужно чуть-чуть покоя для раздумий. А ты сиди и не лезь со своими умениями.

— Есть то, чего я не могу контролировать. Твое шестое чувство уже изменилось.

— Ничего, переживу.

* * *

Поляна не так далеко от Бремена. На ней — два друида: пастырь и аколит. Гальдрикс присел на траву, устало вздохнув. Вот ведь штука какая: сколько лет прожил, не давал ни малейшей слабинки. Мышцы все еще тверды, как камень, словно в дни юности. Под кожей ни капельки жира. Его одногодки среди простых людей уже древние старики, согнутые пополам годами и ревматизмом. Гальдрикс не знает, что такое болезнь. Суставы его еще ни разу не ведали предательской боли, не закостенели, тело гибкое, руки быстры в обращении с серпом-мечом. А вот дух…