Темная сторона неба

Вначале я посчитал это за клубок морских водорослей. Я сбросил газ и по спирали стал снижаться. Наваб нагнулся и тоже стал смотреть в мою сторону. Снижение продолжалось.

С высоты в две тысячи футов это по-прежнему казалось пучком водорослей. Водоросли я видел и раньше. Но мне приходилось видеть и нефтяные пятна. Они давали тусклый отблеск, как это пятно. Опять в горле появился кисловатый привкус.

На шестистах футах я прибавил газу и задержал самолет на четырехстах футах, продолжая делать круги. К этому времени я уже знал, что это нефтяное пятно. Именно пятно, а не вытекающая нефть. Посреди пятна плавали два или три предмета. Волны не особенно донимали их посреди пятна.

Я включил двигатели на полную мощь и резко положил «Дак» на крыло, делая виражи на высоте ста пятидесяти футов над морем.

Один из маленьких, вымазанных в нефти предметов имел форму и желтоватый цвет спасательного жилета. В нем никого не было. Другим предметом мне показалось колесо.

Я выпрямил машину и стал набирать высоту, сообщив навабу, что я, по моему мнению, видел.

— Надо сесть на этом острове, — произнес он.

Я поднял на него глаза и ответил:

— Если сможем.

Большими зигзагами мы пошли обратно к Саксосу, исследовав всю поверхность моря между пятном и островом. Ничего.

Избранная нами дорога на Саксосе была узкой, но без выбоин. Я пролетел вдоль неё справа, изучая поверхность и оценивая длину посадки. Я выбрал отрезок в треть мили, почти идеально прямой, плюс небольшой запас из-за необходимости заходить низко со стороны залива, где дорога идет несколько на подъем. Покрытие дороги оказалось таким, как я и ожидал: дробленый камень. Я надеялся на то, что его дробили на совесть.

Хороший летчик сядет на такой дороге уверенно. Любой другой летчик сядет и останется в живых.

Я был хороший летчик.

Перед заходом на посадку я сказал:

— До ночи мы можем и не взлететь. Сейчас очень жарко, а мне при взлете нужен холодный воздух, чтобы выжать из двигателей максимум возможного. Так что до ночи взлета не гарантирую.

Наваб кивнул.

— Понимаю.

— И ещё одно: надо бы сообщить Афинам, а то они начнут искать нас. Могу я сказать, что мы нашли обломки «Пьяджо»?

— Не надо. У нас нет уверенности.

— О'кей.

Я и сам не рвался сообщать об этом: если Кен где-то сидит и ждет, чтобы его вытащили из моря, то не в его интересах, чтобы мы срывали сейчас его поиски.

Но я не думал, что ему хочется, чтобы его нашли.

На такой высоте и расстоянии я не смог бы выйти на «Эллиникон», но не очень и хотелось. Начнут расспрашивать, что бы я им ни сказал. Но я нашел другой способ: связался с самолетом компании «БЭА», летевши к северу от нас, и попросил их передать от меня, что я сажусь в надежном месте, чтобы прочистить карбюратор. Через посредника «Эллиникону» трудно было бы вступать со мной в спор, к тому же репутация самолетов «Эйркарго» внушала доверие к моим словам.

Разделавшись, к собственному удовлетворению, с одним вопросом, я перешел к следующему и предельно вежливо попросил наваба пойти в пассажирский салон, а сюда прислать Роджерса.

Наваб стал возражать.

— Я могу помочь. Я часто водил собственный самолет.

— Мой второй пилот — человек подготовленный для таких дел, постарался я убедить его.

Я не стал спрашивать, позволял ли Кен когда-нибудь своему хозяину сажать «Пьяджо» или просто давал подержаться в воздухе за штурвал.

Наваб ушел, и на его место вернулся Роджерс.

8

Мы шли на посадку со скоростью на три мили больше той, что необходима, чтобы самолет не сорвался в штопор. Сели мы, словно на влажную губку, и все произошло так, как мне хотелось. Были волнующие моменты, когда мне пришлось проявить свое мастерство, чтобы удержать «Дак» на дороге, сделанной для местного автобуса, прибегая при этом к манипуляции штурвалом, двигателями, тормозами, рулем поворота, а также к помощи молитвы. В конце концом мы остановились. Впереди оставалось лишь ярдов сто прямой дороги, а позади четверть мили вздыбленной белой пыли. Наше приземление привлекло к себе безраздельное внимание всего населения.

Многое нужно, чтобы вызвать ажиотаж среди жителей какого-нибудь греческого острова, но мы оказались именно тем многим. А они ведь ещё не знали о существовании мисс Браун. Я отвел «Дак» с дороги, развернул его лицом к дороге и заглушил двигатели.

— Я думаю, мы сумеем и улететь отсюда, — сказал Роджерс, этот на редкость тактичный малый.

В связи с этим заявлением мне не составило особого труда объяснить ему, что он должен торчать возле самолета и присматривать за ним.

К тому моменту, когда я открыл дверь самолета, возле неё собралась толпа детишек и подростков. Я громко выкрикнул:

— Здесь кто-нибудь говорит по-английски?

Все посмотрели на меня, а потом стали переглядываться между собой.

— По-английски, — снова выкрикнул я. — Инглезе. Бритиш.