Темная сторона Петербурга

Потом свет снова загорелся, и тени превратились в людей. Паша. Женя. Они вошли и осуждающе уставились на меня. Они молчали. Но шаги в коридоре не затихли. Вслед за Пашей и Женей вошли еще люди. Геннадий Ильич? Журавский? Татаренков? Костя Литвин? И еще двое, которых я никогда не видел в конторе…

То есть почти половина мужского состава фирмы оказалась внутри здания.

Но ведь я своими глазами видел, как они выключали технику и покидали рабочие места!

Ничего не понимаю. Всего пару минут назад офис был пуст, не было никого, кроме нас троих. Откуда же взялись эти? И чего они, собственно, хотят от меня?

Сотрудники фирмы приближались ко мне молча, с одинаковым странным выражением на лицах. Если я не совсем дурак, такое выражение можно расшифровать только одним способом: озлобление. «Парень-мы-тебе-сейчас-отомстим», — вот что я прочитал на лицах вошедших, и сердце у меня ухнуло куда-то вниз, под ребра.

Эти мужики напоминали зомби из фильма «28 дней спустя». По крайней мере они, судя по всему, испытывали похожую жажду растерзать кого-нибудь. То есть в частности меня. Так вот, значит, что означает «отправить „Жизнь“ в корзину».

— Ну и зачем ты это сделал? — тихо спросил Женя.

— Храбрый ты парень, Леша, — сказал Павел. Несмотря на одобрительный тон, вид его не предвещал ничего хорошего.

— Ребята… Послушайте… Я не могу поверить, что…

— Послушай меня, ты, пацан, — Геннадий Ильич протиснулся сквозь толпу окруживших мой стол сотрудников и, взяв меня за грудки, проникновенно сказал: — Мы в эту игру с 95-го года играем всей конторой. Это священная традиция нашей фирмы. А ты? Хочешь все потереть? Против коллектива попрешь?

Целая гамма противоречивых чувств накатила на меня в этот момент. С одной стороны, облегчение — значит, нету на самом деле никаких «файлов смерти»? Или, если что, эти файлы сработали совсем не так, как мне об этом говорили. С другой стороны, я искренне восхитился: какие же умельцы под моим руководством здесь работают!

Экую бредовую историю выдумали, да притом вещественно-убедительно сумели ее разыграть. Такой программный аппарат создали, столько ловкости и сноровки… Раздобыть целый альбом моих фотографий тайком от меня — прямо ЦРУ отдыхает!

Однако на самом верху пирамиды чувств гнездилось все-таки возмущение: ничего себе, розыгрыш! Можно и ласты склеить ненароком, от одной впечатлительности.

— Ну, вы и суки, ребята, — сказал я, глядя на Пашку с Женей. — Заговорщики хреновы. Могли бы просто сказать…

— Если бы просто — ты б нас слушать не стал. Потер бы нафиг игру — и хрен бы дал восстановить. А извергу нашему только того и надо.

— Постойте. Так он что, в курсе, что ли? Знает про игру?

— Знает. Еще б не знать! Только у него, гада, таланта игроцкого нет — он нам всегда продувает. Особенно когда на деньги. Вот и лютует, стервец. Это ведь единственный способ поприжать его начальственное самомнение. Реальные для него «файлы смерти», — усмехнулся Женя.

* * *

Мы посмеялись. Мужики разошлись по домам. Я настроил бэкапы, запустил антивирусы и чистку системы на сервере, закрыл серверную и свой кабинет.

По дороге к метро Паша и Женя рассказали, как они добывали мои фотографии. Разыскав в базе данных адрес моей мамы, они познакомились с ней на улице, когда она гуляла с собакой. Пару раз помогли ей донести сумки из магазина. А потом напросились в гости. И вот тут-то… Женя перещелкал все мои фотки из семейного альбома своим крутым мобильником, пока Паша отвлекал мою маму, рассказывая ей на кухне анекдоты. Все это они изображали в лицах, и получалось весьма остроумно и весело.

Но в голове у меня все время вертелся обрывок какой-то мысли, которую никак не получалось ухватить.

— Послушайте, мужики, — отсмеявшись, спросил я. — Вы говорили, что все предыдущие начальники отдела погибли. Вы же это все нагнали, сознайтесь? А куда ж делся тот начальник, который был до меня? Ведь я на самом деле с ним не встретился. Почему?

Паша и Женя переглянулись. Потом они посмотрели на меня. На лицах обоих возникло опять одинаковое выражение, и мне тут же расхотелось о чем-либо их расспрашивать. Тайна фирмы? Пожалуй, не стоило мне задавать им сейчас вопросы.

Здесь, на темной улице, в глухой час, когда рядом ни одного прохожего…

Я понял, что совершил ошибку.

Но слишком поздно.

ТАТУИРОВЩИК

Место не определено

Отомстить — вот что билось в ее голове, пока она бежала по улице. Жгуче-соленая влага застилала глаза, но она упорно отыскивала взглядом что-то, еще неизвестное ей, неопределенное, все равно что… Лишь бы помогло разнести Вселенную новым взрывом, и это — как минимум.

Потому что какой смысл в этой Вселенной, если она устроена так тупо: пятнадцатилетние люди, вполне самостоятельные, обязаны с утра до ночи находиться в рабстве у своих предков!

В клуб не ходи, короткие юбки с лосинами — неприлично; целоваться с Вовкой Назаровым — преступление…

Всхлипывая и размазывая ладонью по щекам злые едкие слезы, она неожиданно увидала в торце дома подвальную дверь с вывеской: «Tatoo-тотем».