Темная сторона Сети (сборник)

Спустя несколько минут он кое-как отполз к дивану, где, утерев мокрые губы и подбородок о замызганную подушку, перевернулся на нее затылком и прикрыл веки. Боль не оставляла – под лобной костью точно раскачивался стальной шар для сноса домов, тяжелыми ритмичными ударами крушивший изнутри череп. Кулагин практически видел, как этот огромный, блестящий шар зависает в черной пустоте, для того чтобы через секунду всей своей многотонной массой обрушиться на его бедный, беззащитный мозг. Темнота не спасала, наоборот. В багровой мгле Кулагин увидел, как шар превращается в обнаженное женское тело с ногами длинными, как у Тори Блэк, грудями большими и упругими, как у Синди Доллар, и морщинистым лицом девяностолетней ведьмы. Старуха приоткрыла узкую щель, служившую ей ртом, затем эта щель распахнулась раззявленной пастью, из которой потекла черная, с комьями земли грязь, посыпались пауки, поползли, блестя чешуйками, змеи. Ведьма глухо прошипела:

– Хто-нибуть, па-ма-х-хи-и-те-е-е…

Кулагин дернулся на диване, с воплем отшвырнув подушку, и распахнул глаза. Напротив мерцал, бросая блики, монитор компьютера.

– Какого черта… Я ж выключил…

Шар в голове с размаху врезался в кость над виском, левый глаз заволокло туманом. Кулагин взвыл от боли.

Надо вызывать скорую, срочно, иначе он так и подохнет тут, в грязи и блевотине. Телефон, где телефон?.. Проклятие! Кулагин вспомнил, что мобила валяется рядом с сигаретами, на столе. Издав нечленораздельный стон, заставил себя выпрямить спину и упереться голыми стопами в холодный дощатый пол. При этом его чуть снова не вырвало – тошнота сдавила горло, а адский шар-разрушитель в голове прошелся вскользь по лбу с внутренней стороны, вызвав очередную серию болезненных всполохов в сознании Кулагина.

– Что… со мной… происходит? – выкашлял он вместе с кровавыми брызгами. Дешевые колонки проскрежетали в ответ через гул помех:

– Хто-нибуть… па-ма-х-хи-и-те-е-е…

Кулагин стиснул зубы, чтоб не заорать снова. Боль разбегалась волнами от головы по позвоночнику и дальше, словно выжигая изнутри уже и руки, и ноги. Он приподнялся и, шатаясь, как пьяный, шагнул к столу. Еще один осторожный шаг – колено повело в сторону, он едва не грохнулся на пол, но сумел в последний момент перенести вес тела вперед и, выставив руки, уперся ладонями о край стола. Нахлынула тьма, а когда к правому глазу вернулось зрение, перед ним возникли кричащие буквы «КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!» и детское лицо на баннере.

Другое лицо. Не то, что раньше.

Не ангельское личико улыбчивого синеглазого Дениса. На Кулагина смотрел толстогубый и толстощекий кареглазый русоволосый мальчишка. Обиженно насупившийся, хотя все равно милый. Кулагин узнал его.

Узнал себя. На баннере было его собственное детское фото.

«Это Олежка. Здесь ему шесть лет. Олежка милый, хотя и немного замкнутый ребенок. Он уже ходит в школу, в первый класс. Олежка любит сказки и верит в Деда Мороза».

Чувствуя, как пол уходит из-под ног, Кулагин пробежал глазами по тексту до самого конца.

«…Больше всех на свете Олежка любит свою маму…»

«…Олежка обожает свою игровую приставку „Денди“, которую ему подарил его дядя…»

Ноги подкосились, Кулагин почти рухнул, повис на краю стола, цепляясь за крышку ногтями. Из носа хлынула кровь. Он уже знал, что будет написано внизу проклятой страницы. Знал, что, даже если он нащупает телефон, даже если сможет нажать нужные кнопки и произнести нужные слова, скорая ему уже ничем не поможет.

Во всем этом была какая-то иррациональная неумолимая логика. Как и в набухшем, пульсирующем внутри черепа шаре. В том, что именно к нему, испорченному и злому человеку, забывшему о детских мечтах, пришло это. Суровое, жестокое… справедливое наказание.

«У мальчика обнаружена злокачественная опухоль. Ее крайне сложно удалить. И очень дорого, потому что в России такие операции не делают, для этого нужно ехать в…»

Кулагин поскользнулся и начал валиться под стол.

«Олежке осталось жить не более месяца».

На полу его снова скрутило. Кулагин, уже не соображая, что делает, свернулся клубком, подтянул колени к подбородку. Изо рта и носа текла кровь. По щекам бежали ручьями слезы. Он засунул в рот большой палец и начал его посасывать.

Кто-нибудь…

Кто-нибудь, слышите?

ПОМОГИТЕ!

Виктория Колыхалова Селфи

© Виктория Колыхалова, 2015

Марина красила волосы. Черная жижа замазывала русые пряди, текла на лоб и уши, так что приходилось поминутно стирать мокрой ваткой с кожи едкие потеки. В нос бил запах аммиака. Однако достигнутый эффект стоил потраченных усилий – по завершении процесса из зеркала на Марину взирало симпатичное округлое лицо, обрамленное траурными локонами, на белой коже ярко выделялись голубые глаза. С природной блондинистостью было покончено. Теперь уж она удивит паблик новым имиджем!

Девушка старательно заштукатурила румянец во всю щеку, запудрила редкие веснушки, тщательно растушевала «смоки айз» и нарисовала на веках жирные черные стрелки. Подумала немного и щедро прошлась черным карандашом по бровям.