Она сдалась. Вырвала руки, присела за пианино. Нажала аккорд в надежде, что рояль расстроен. Но нет.
«Я утону здесь», – подумала она.
И в это мгновение пальцы ее сами помимо воли заиграли начало «Затонувшего собора» Дебюсси…
Рояль не подвел. Там, в морской глубине, гудят соборные колокола. Пальцы стучат по клавишам. До боли знакомые тона. Бушует шторм. Поднимаются волны. Колокола бьют в глубине. Ее дыхание учащается. Ей не хватает длины пальцев, длины руки. Клавиши слишком узкие. Ей тесно в них, как в смирительной рубахе. Пот течет ручьем. Болит затекшая спина. Она расправляет плечи, смотрит на Альберта. Он улыбается, но в глазах тревога. Ему эта музыка непонятна. Она его пугает. Жена пугает его, когда показывает эти свои стороны. Прервав игру, она кладет руки на колени. Руки горят от желания вернуться к клавишам.
– Продолжай, – просит он.
«Зачем? – хочется ей спросить. – Ты все равно ничего не понимаешь». И, словно прочитав ее мысли, муж добавляет:
– Я простой человек…
Он того и гляди заплачет.
– Но если бы ты только знала, как я тобой горжусь, милая. Когда ты играешь… я действительно пытаюсь… Мне жаль, что я…
Слезы не дают ему закончить. Он сжимает дрожащие губы. Она отводит глаза, смотрит в окно. Белочка прыгает по веткам. На улице светло. Снег подтаял. Небо затянуто розовой пеленой. На душе у нее стало легче.
«Нужно попытаться», – говорит она себе. Четверг. С двух до половины четвертого. Это то, что мне нужно. Она улыбается мужу и возвращает руки на рояль. Выбирает Шуберта – мелодичный «Экспромт № 3 соль-бемоль мажор», который так нравится мужу. Играет и улыбается. Продолжает играть, выбирая его любимые мелодии. Он тоже радостно улыбается ей, как долгожданному весеннему солнцу. «Он хороший человек, – думает она. – Он заслуживает лучшего». В Кируне ей плохо. В Кируне можно сойти с ума. Но муж хороший человек. И скоро Рождество.
Стиг Ларссон
Супермозг