Темная сторона Солнца

Когда машина с гробом выехала из-за угла, они замолкли и встали полукругом перед подъездом. Гроб с телом занесли на пятый этаж и аккуратно опустили на стол. Одна из женщин, соседка Вардитер, поставила у подножия гроба две свечи. В шесть часов вечера скорбно заплакал дудук. Началась траурная панихида, которая длилась весь вечер и ночь до двух часов следующего дня. Все это время в квартире находился священник, который сначала отпел душу усопшей дома, потом во дворе и на кладбище, к которому двинулась похоронная процессия. Анна машинально делала все, что ей говорили, – разносила соседям завернутую в лаваш хашламу, [14] стояла перед подъездом с ведром воды, полотенцем и мылом и по старинному армянскому обряду поливала водой руки приехавших с кладбища людей, чтобы те оставили слезы за порогом дома.

Все происходящее чудилось ей сном – тягостным и бессмысленным. Всматриваясь в разношерстную толпу родственников, она ловила себя на мысли, что не помнит никого из этих людей. В то же самое время собравшиеся недобро косились на нее, шушукались по углам и замолкали, стоило ей пройти мимо.

На следующий день после похорон самые близкие родственники накрыли «сладкий стол» и поехали на кладбище, прихватив с собой букет гвоздик, хунк [15] и вязанку тоненьких прутиков.

Артур разжег возле могилы дочери небольшой костер, зачерпнул пригоршню хунка и бросил в огонь. С минуту он постоял молча, потом перекрестился и уступил место жене. Следом за ней подошли Вардитер и Анна. За последние два дня старуха ослабела настолько, что не могла передвигаться самостоятельно. Поддерживаемая Анной, она наклонилась, бросила ладан в огонь и покачала головой:

– Э-э-х, Лусо…

– Теперь твоя очередь, – сказал Артур.

Анна зачерпнула горсть и сжала кулак.

– Прощай, – прошептала она, разжимая руку над костром.

Тонкая струйка дыма взвилась в небо, источая едва уловимый запах смолы. Процессия постояла еще минут пять и двинулась к выходу. У ворот кладбища Анна краем глаза заметила худощавого черноволосого парня, который словно крался за ними, то замедляя, то ускоряя шаг. Анне показалось, что она видела его на похоронах сестры. Она повернулась и в упор посмотрела на него. Парень вздрогнул, опустил глаза и остановился возле могилы с белоснежной двухметровой стелой, на которой был высечен образ святой Мариам.

– Это случайно не наш родственник? Мне кажется, что я видела его раньше, – спросила Анна у Гоар.

Гоар прищурилась и взглянула на парня. Тот сидел на корточках, поправляя лежащие у надгробья красные гвоздики.

– Нет, я его не знаю. Может, это друг Лусине?

– Может. Идите, я вас догоню, – Анна похлопала тетку по плечу и пошла к стеле.

– Простите, вы друг Лусине? – спросила она.

Он молча поднял глаза.

– Вы друг моей покойной сестры Лусине?

– Нет, я не знаю никакой Лусине. Вы ошиблись. Я пришел на могилу матери.

– Но это могила мужчины, – заметила Анна, прочтя на стеле мужское имя – Саркис.

Парень ничего не ответил. Он вскочил и побежал по гравиевой дорожке, ведущей в глубь кладбища.

– Подождите! – крикнула ему вслед Анна, но тот махнул рукой «оставьте меня в покое» и скрылся за поворотом.

«Еще одна тайна», – подумала Анна и поспешила к выходу.

Родственники стояли возле машины Артура и о чем-то спорили.

– Она не хочет ехать с нами в деревню, говорит, что поедет домой. – Гоар с надеждой посмотрела на Анну. – Поехали с нами.

– Мы поедем домой, – тихо, но твердо сказала старуха.

– Мама…

– Я сказала, что мы поедем домой, и точка.

Артур, который все это время стоял, облокотившись о дверцу, и равнодушно наблюдал за женой и тещей, бросил сигарету и махнул рукой:

– Гоар, поехали! Долго мы будем здесь стоять? По дороге разберемся. Не хочет – пусть едет домой.

– Хорошо. Но мы довезем их до дома.

Старуха молча кивнула и залезла в машину.

– Не переживай, я в порядке, – обратилась она к дочери, когда машина затормозила возле подъезда.

– Лучше бы ты с нами поехала, мне было бы спокойнее. На семь дней вернулись бы вместе.

Поддерживая друг друга, Анна с бабушкой поднялись на пятый этаж. Вардитер достала из кармана платья ключ, вставила его в замок и повернула три раза. Дверь открылась, и Анна снова почувствовала страх, который охватывал ее каждый раз, когда она переступала порог этого дома.

– Свари нам кофе. Еще не разучилась? – спросила Вардитер.

– Нет. Что-что, а кофе варить я умею. Ты ведь меня научила.

Вардитер кивнула и зашаркала в гостиную.

Заваривая кофе, Анна слышала доносящийся из комнаты скрип дивана и тяжелое дыхание бабушки. Она вошла с подносом, на котором стояли две чашки ароматного кофе, и вздрогнула – старая женщина сидела на диване с прикрытыми глазами, откинувшись на спинку и открыв рот. Сквозь узкие щелочки виднелись белки глаз – пожелтевшие, покрытые тонкой сеточкой красных сосудов. Анне стало жутко. Ей показалось, что старуха умерла.

Она поставила поднос на журнальный столик и села на краешек дивана. Старые пружины застонали глухо и протяжно, Вардитер открыла глаза и протянула руку к чашке.

– Хороший кофе, правильный, – зевнула она, сжимая скрюченными пальцами покрытую позолотой ручку чашечки.