Темная сторона света (Спасительный свет)

— Натаниэль начал тискать мои груди. Он был очень груб, я закричала, стала звать мать, хотя я знала, что она мне не поможет. Тогда я крикнула: «Клинт, помоги мне», но тот так и остался сидеть на кровати, уставившись в одну точку. И в следующее мгновение я оказалась на полу. Эвери крепко держал меня за руки… — Оливия содрогнулась. — Это было самым страшным. Я не могла отбиваться. Я… Я до сих пор не терплю, когда кто-нибудь удерживает мои руки. Как-то мы занимались любовью с Полом, и он прижал мои руки к бокам. Он не хотел меня напугать, но я закричала. Пол испугался не меньше меня, поняв, какой ужас я испытываю. Бедный Пол, он и не сообразил», что сделал.

Оливия прижалась виском к теплому стеклу бокового окна и заерзала на сиденье. Скоро ей придется попросить Алека остановить машину у туалета. Последнее время ей требовалось посещать его гораздо чаще, чем прежде.

— Так вот, — продолжала она, — Натаниэль задрал юбку, стянул с меня трусы, а Эвери сунул их мне в рот, чтобы я не кричала. Мне казалось, я вот-вот задохнусь. И это было невероятно унизительно. Я так отбивалась, что в конце концов Эвери приказал Клинту подойти и держать меня за ноги. — Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях, в груди поднималась знакомая волна боли. — Когда я об этом вспоминаю, мне всегда становится жаль Клинта. — Оливия помнила сконфуженное лицо своего брата-близнеца, когда тот пытался решить, кому он должен помочь. Годом раньше он наверняка выбрал бы Оливию, но в четырнадцать лет одобрение старшего брата значило для него очень много. — Клинт плакал, но держал мою ногу, пока Эвери прижимал к полу другую.

Натаниэль навис надо мной словно башня. Все остальное запомнилось мне как кадры замедленной съемки. Он расстегнул «молнию» и вытащил огромный, напряженный член. Я вскрикнула, но кляп во рту заглушил мой крик. Следующее, что я помню, это тяжесть его тела. Он подмял меня, лишив всякой возможности сопротивляться. Но он никак не мог войти в меня. Натаниэль снова и снова повторял попытки, его лицо покраснело от досады. Он сказал, что это все равно что трахать кирпич. Я молилась, чтобы он оставил меня в покое, но негодяй хотел добиться своего. Я плакала, задыхалась и не могла пошевелиться под ним. — Оливия коснулась горла. — Натаниэль был таким тяжелым. Он едва не раздавил меня. Помню, как Клинт сказал: «Может, не надо, Нат». Но думаю, Натаниэль его даже не слышал. В конце концов мне показалось, что меня разрывают пополам. Боль была невероятная, и он не кончал очень долго. Думаю, тут я потеряла сознание. Потому что, когда я пришла в себя, в комнате уже никого не было. На юбке, на ногах была кровь. Окровавленной была и ручка двери.

Алек снял руку с руля и коснулся пальцев Оливии, нежно погладил их. Она благодарно ответила на его ласку, сжав его пальцы в своей ладони.

— Я не знала, что мне делать, и пошла к своей учительнице Эллен Дэвисон, — продолжала Оливия. — Она преподавала у нас естественные науки. Я не рассказала ей, что произошло, ни тогда, ни позже, но она каким-то образом узнала. Эллен повела себя так, словно давно ждала моего появления. У нее нашлась лишняя спальня, где уже была застелена кровать. Я просто переехала к ней, и все. Эллен перевела меня в другую школу, и я больше никогда не видела никого из моей семьи.

— Оливия, какой ужас! — искренне отозвался Алек.

— Я волновалась за Клинта, — продолжала она, — но, убежав из дома, думала только о себе. Когда я училась на первом курсе колледжа, мне сообщили о смерти матери. Я понимала, что должна поехать домой, узнать, как там Клинт, но я просто не смогла. Я так боялась Эвери и… — Оливия сморщила нос. — Мне казалось, что если я вернусь, то все мои усилия вырваться оттуда, забыть прошлое пойдут прахом и я навсегда останусь в том доме, снова стану прежней запуганной Оливией… Понимаю, это звучит глупо, но…

— Как ты могла беспокоиться о Клинте после того, что он сделал? — прервал ее Алек.

— На самом деле он в этом не участвовал. Ее слова не убедили Алека.

— Что ты хочешь этим сказать? Не участвовал? Он держал сестру, пока негодяй ее насиловал!

— Клинт…

Ты говорила, что твой брат-близнец был умственно отсталым, но ведь не настолько же, чтобы не понимать разницы между тем, что хорошо и что плохо?

— Ты прав, только… Пол всегда говорил, что я не дала ему шанса искупить вину, что Клинт был всего лишь ребенком…

— Нет, — Алек крепко сжал ее руку. — То, что случилось простить невозможно. И время тут не поможет.

Оливия закусила губу.

— Анни никогда бы не отвернулась от собственного брата, — неожиданно выпалила она. — И неважно, что произошло в прошлом.

— Во имя благотворительности Анни наделала много глупостей.