Темная завеса

- Вы же сами хорошо знаете, что у меня еще нет работы. Хотите, чтобы я подтвердил? Пожалуйста. Но и в Израиле насчет работы мне тоже не очень светило. Здесь хоть во мне появляется... как бы сказать... пробуждается национальное самосознание, я больше чувствую себя евреем среди евреев (вот они, реальные поды учебы в вечерней школе на Фазанерштрассе. - Ц.С.). Я стал понимать, что еврею плохо и в Австрии, и в Италии. Надо заиметь собственное дело. Трудно? Да. Но кому-нибудь же в жизни, черт побери, везет. Вдруг - мне. Во всяком случае, на вокзал Цоо я не попаду. Если не втянулся в такие дела в Тель-Авиве, в Вене, в Риме, то и здесь уберегусь... А без специальности можно как-нибудь обойтись. Главное, удача.

- Записалась в "Маккаби". Прекрасно знаю, что это не только спортивный клуб, но и немножко сионизма. Ну и что! Запишусь и туда, где только сионизм. Раз прежняя жизнь отрезана, надо жить тем, что вокруг меня. Если бы всех сионистов заставляли переехать в Израиль другое дело. А быть сионистской в Германии - сколько угодно! Легче жить.

- Как я здесь устроился? Пока тренируюсь. Не удивляйтесь, я не бегун и не футболист. Просто готовлюсь к испытаниям. Они, наверно, будут тяжелыми, но, как поется в песнях, всего можно достичь. Один местный - он здесь уже не второй год, как мы, - сказал мне: главное, не пугайся, что ты здесь чужой, не тушуйся. Запомни, сколько в ФРГ ни возмущаются собственными неонацистами, а турецкие "серые волки" и американские куклуксклановцы сумели так себя поставить, что им никто слова поперек не скажет... Он таки прав. В конце концов и мы заставим самого важного местного считаться с нами, пришлыми евреями. Думаете, нет?

- В Израиле я не решался примкнуть к молодежи, которая разговаривает кулаком и пистолетом. Потом в Италии увидел, что такие ребята и там не мучаются. А здесь я подумал: разве я хуже других? Нет, не такой я слабак. Рано или поздно куда-нибудь приткнусь. Раз попал сюда, приноравливайся... Вижу, как вы смотрите на меня, вам уже успели наговорить, что нами возмущаются.

Таких слов, где дешевая бравада соседствует с деланным оптимизмом, где вперемежку с безыдейностью проскальзывают "идейные" мыслишки сионистских наставников, я услышал в Западном Берлине немало.

Но и многие молодые циники вместе с родителями с интересом, если не сказать с удовольствием, смотрели фильм "Москва слезам не верит".

От матери парня, уличенного полицией в перепродаже наркотиков, я услышал:

- Посмотрели мы с мужем картину, потом вышли на улицу - чужие люди, чужой язык. Сразу подумалось, что сын завтра должен явиться к инспектору полиции, который будет его допрашивать через переводчика, что инспектор заранее считает его неисправимым подонком - сын заметил это еще на первом коротком допросе. Муж без слов понял мое состояние и сказал мне: не кори себя, чужбина есть чужбина.

Бывший студент и его подруга смотрели фильм "Москва слезам не верит" трижды. И не утирали поспешно слезы, ибо не боялись показаться друг дружке "слабаками".

- Плачем мы и на других советских фильмах, - призналась девушка. - Но этот особенно дошел до сердца. Не происходит в нем ничего исключительного. Обычная жизнь обычных москвичей. Мы теперь к этой жизни непричастны. Мы сами отказались от нее. Мы...

Теперь уже парня встревожила откровенность девушки. Он прервал ее. Но она продолжала:

- Какие бывают совпадения! Пришла из кино домой. Мама слушает передачу какой-то западногерманской радиостанции - надеется, это поможет ей скоре освоить язык. Слышу, обозреватель полемизирует с "Литгазетой". Там напечатана, я поняла, беседа с мужем и женой. Они медики, под видом переезда в Израиль попали с сынишкой в Америку. Там здорово намучались. Им разрешили вернутся на Родину. Они называют свой переезд в Америку предательством. А западногерманский обозреватель ехидничает: придумано, не верю! Он допускает, что они могут сожалеть, раскаиваться, могут разочароваться в "американском образе жизни", но говорить о себе как о предателях не могут. Тем более, подчеркивает обозреватель, интеллектуалы, научные работники... А я верю, что они именно так про себя сказали. Я...

Друг снова пытается остановить девушку. И снова безрезультатно. Она доводит мысль до конца:

- Моему папе один местный житель, знаете, как сказал? "Вот вы, беженцы из Израиля, обижаетесь на нас за то, что мы косимся на вас. А разве у нас нет оснований? Вы бросили Советский Союз ради Израиля, потом бросили Израиль ради Соединенных Штатов, потом - когда со Штатами не вышло - попросили гражданство у нас. Скажите сами, разве нет оснований опасаться, что вы и отсюда сбежите?" Папа говорит: он сказал "сбежите", а думал...

С третьей попытки бывшему студенту удается остановить свою подругу. Она замолкает. Вопрошающе смотрит на меня. Я говорю: