Темная жатва (СИ)

Остальные ограничились кивками: свое положение они понимали без слов, равно как и плачевность этого положения. Устоять вчетвером против полусотни воинов не стоило и мечтать… как не следовало ждать и помощи грозного Владыки. С опорой на адептов Старшие призвали бы силы достаточно, чтобы смести врагов как пыль, вместе с их тараном и катапультами. Только вот как быть, если адепты разбросаны по всей стране и посещают Храм изредка?

Выход при таком раскладе имелся единственный — причем такой, что прибегать к нему стоило как можно реже. Потому даже напомнить о нем решился лишь первый заговоривший из всей четверки.

— Высвобождение, — произнес он медленно, почти по слогам.

И пресекая сразу возможные споры, вопросил:

— Кто-нибудь может предложить лучшее?

Таковых не нашлось, однако по лицам Старших было заметно: затея их по меньшей мере пугала, ибо ритуал Высвобождения предполагал хоть временную, но смерть. Точнее, оставление бренных тел душами и превращение последних во что-то вроде демонов-вселенцев, вынужденных искать новое пристанище. Само собой, радости подобное предложение вызвать не могло: не зря же последний раз Храм Крови прибегал к этому ритуалу почти два века назад, в обстоятельствах столь же безысходных.

Пришлось прибегнуть и теперь: под ударами тарана и катапульт.

…когда же, наконец, тяжелые и окованные железом двери Храма пали, а толпа северян устремилась к ним под боевой клич — внутри их ждали только четыре мертвых тела, лежащие на полу посреди небольшого зала. Четыре тела на медленно остывающей и гаснущей фигуре, похожей на звезду с множеством концов.

— Обыскать и все сжечь, — распорядился командир-торнгардец, последним переступая порог Храма.

Нежданному исчезновению вредоносных Пелен он не удивился и уж точно ничего страшного не заподозрил — наоборот, обрадовался, восприняв сию перемену как меч, брошенный к ногам победителя. Победителем торнгардец считал, разумеется, себя и точно не допускал мысли, что меч не брошен, а лишь убран за спину. Впрочем, радости враз поубавилось, стоило ему ненароком ступить на лучи «звезды».

Командир надеялся обыскать трупы; подобная мысль пришла тогда в головы и нескольким его подчиненным-горцам. Причем, троим она едва не стоила жизни.

Когда три незатейливых дикарских души едва не обратились в бегство, уступая место нахальным гостям, их удержала опять-таки сила Руны. Удержала с немалым трудом, пострадал от которого и сам ее теперешний владелец. Неожиданно для себя и окружающих герцог Оттар зашелся в жутком, до крови, кашле… который, впрочем прошел уже к тому времени, когда к его светлости подоспел лекарь.

А души трех из четырех Старших сгорели без следа; невидимые цепи, соединявшие горцев с Руной, оказались слишком крепки, а сама сила, вложенная древним народом — достаточно велика, чтобы совладать с посягательствами каких-то новичков. Зато четвертому повезло несравненно больше: командира-торнгардца, в отличие от его подчиненных, никакая магия не держала… а значит и не защищала.

С удовлетворением осматриваясь в новом теле, вселенец понял, что прекрасно уживется с прежним его хозяином — человеком недалеким и слабовольным, для которого подчиняться было столь же естественно, как дышать. Почему вдруг такой человек сделался командиром, Старший не понимал. Не иначе как потому, что других сподвижников у Оттара Железной Перчатки попросту не имелось: всякое самоволие герцог привык полагать изменой.

Помянув про себя Оттара, Старший на мгновение подумал, что теперь ему будет легче нанести тот единственный удар, способный отвести опасность от темных культов. Подумал… но почти сразу отверг эту затею, как слишком рискованную. Ведь успеха она не гарантировала, зато наверняка должна была закончиться смертью торнгардца… и самого вселенца-Старшего. В то время как культу подобное самопожертвование требовалось в последнюю очередь.

Размыслив так, Старший поступил хоть и не геройски, зато куда как благоразумней и сохранней для себя. Вернувшись в Грифондол и доложив об успешном взятии Храма, он той же ночью покинул расположение северного войска, лагерем стоявшего у городских стен. Хватились беглеца и устроили погоню только к утру — и оттого безуспешно.

История культа Крови началась с новой страницы.

6

Запах жареного Леннарт Кольм почуял уже после покушения на Вейдемира. Советнику не потребовалось много времени, чтобы сообразить: стреляли на площади вовсе не в князя. Догадывался он, и по чьей указке полетела та стрела… а также, чем гибель грифондолского владетеля грозит лично ему — герцогскому советнику и одновременно адепту Храма Крови.