Темная зона

– Благослови нас, о Господи, и сии дары твои, кои предстоит нам вкусить от щедрости Твоей благодаря Господу нашему Христу. Аминь.

– Аминь, – эхом откликнулись Гарсиа и Бернадетт и снова перекрестились.

– Приступим к трапезе, – сказал отец Пит и, подцепив кусок пиццы, свернул его пополам и отправил в рот.

Бернадетт взглянула на часы над баром, несоразмерно большие, видимо, взятые из школьного спортзала. Это дело надо подтолкнуть. Сделав глоток спрайта, она поставила банку на стол и ринулась вперед.

– Из вашего с Тони… с Энтони телефонного разговора я поняла, что этого отца Куэйда вы знаете только по слухам, никогда не сидели с ним рядом и не вели бесед.

– Беседовать мы никогда не беседовали, но пару раз я попадал на его… представления. Очень хорошо помню, как первый раз пришел в его церковь. Я был одет как простой мирянин, так что он не догадался, что я священник. Если бы знал, то, возможно, убавил бы пыл.

– Убавил пыл? – переспросил Гарсиа.

Пастор кивнул и потянулся за следующим куском пиццы.

– Должен отдать ему должное: его проповедь была кратка. Без лишних слов и в точку. Никаких неясностей в том, что он хотел донести пастве. Десять заповедей – это не внушение. Поступи вопреки правилам – и кара воздастся по прегрешению. Библия – последнее слово. «Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб… Я воздам вам по плодам дел ваших». Ну и так далее.

Гарсиа с Бернадетт переглянулись.

– Звучит знакомо, – заметила Бернадетт.

Отец Пит отпил газировки и продолжил:

– Потом он повторил официальный катехизис церкви: смертная казнь оправдана при определенных ограниченных обстоятельствах – если она является единственным способом надежно защитить человеческие жизни от неправедного зачинщика. Однако обстоятельства эти редки либо вовсе не существуют, поскольку государство знает, как поступать с преступниками.

– Как я понимаю, на этом он не остановился, – проговорил Гарсиа.

Пастор покачал головой.

– Потом он уведомил свою паству о фактах: современное общество породило зверей, остановить которых можно одним-единственным способом – с помощью смертной казни.

– Эта часть его проповеди, полагаю, церковному руководству не понравилась, – высказала предположение Бернадетт.

– Точно. Он даже заработал себе мерзостную кличку. – Отец Пит откусил еще кусок пиццы, прожевал, проглотил и произнес: – Падре Смертная Казнь.

– Мило, – хмыкнула Бернадетт.

– Надо отдать должное епископам: они пытались воздействовать на него. – Пастор промокнул салфеткой уголки рта. – Настояли, чтобы он высылал им по электронной почте свои проповеди перед оглашением и при необходимости их редактировали. В таких условиях прошло несколько недель, и у иерархов сложилось впечатление, будто Куэйд снова взялся за свое. Выяснилось, что он посылал им фиктивные проповеди, а с кафедры продолжал нести свой отдающий серой вздор.

– Упрямый, – заметил Гарсиа.

– Сердитый, – поправил отец Пит. – Впрочем, по-настоящему он мягким местом в кипяток попал из-за своей лоббистской кампании.

– Лоббистской? – переспросила Бернадетт.

– Прямо на Холме, в законодательном собрании. Там-то я и выдержал еще одно его представление во время законодательных слушаний.

Гарсиа взял клинышек пиццы и положил его на салфетку.

– А что были за слушания?

Отец Пит отпил газировки.

– Всякий раз с интервалом в несколько лет то один, то другой законодатель пытаются добиться восстановления смертной казни в Миннесоте. Тщетная суета, разумеется. Здесь такого никогда не случится.

– Отец Куэйд выступал на слушаниях? – спросила Бернадетт.

– В пользу высшей меры, – кивнул пастор.

– А вы сидели с противоположной стороны аудитории? – понимающе поинтересовался Гарсиа.

– Вместе с самим архиепископом.

Бернадетт изогнула брови.

– И какова же суть свидетельства отца Куэйда?

– Ну, если бы мне пришлось давать ему характеристику… – пастор сделал еще глоток, поставил банку и прикрыл рот рукой, отрыгивая, – я бы описал его выступление как основательно подкрепленное Ветхим Заветом, точь-в-точь как и его проповеди.

– Одну минуту, подождите. Я не уловила. Библия есть Библия, и это Библия. Верно? Ветхий Завет, Новый Завет – разве и там и там не одно и то же говорится про смертную казнь? – спросила Бернадетт.

Гарсиа тут же вмешался:

– Если я ошибаюсь, то поправьте меня, отец Пит…

– Я всегда так и поступаю, сын мой.

– Одна школа мысли утверждает, что высшая мера дозволяется в Ветхом, но не Новом Завете. Существует иной лагерь, утверждающий, что она дозволяется в обеих книгах.

– Не дозволяется, – возразил пастор. – Предписывается! Предписывается в обеих книгах. На такую позицию встал Дамиан Куэйд, идя вразрез с позицией его собственной церкви. Он был, если одним словом, еретик.

– А выдвигал отец Куэйд кого-либо в кандидаты на скамью смертников? Называл какие-нибудь имена? Выказывал как-то личное пристрастие? – спросила Бернадетт.