Темная звезда

— Марко, подожди! Почему ты так спешишь? Я понимаю твою заботу, но мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.

— Ты сочтешь меня сумасшедшим.

— Я скорее это сделаю, если ты ничего не скажешь.

— Изволь. Последние несколько месяцев меня по ночам преследует один и тот же сон. Я еду по осеннему лесу по дороге в Тарску, и вдруг моя лошадь бесится, встает на дыбы и сбрасывает меня с седла. Я боли не чувствую, но подняться не могу, хотя твердо знаю, что скоро по дороге кто-то проедет. Я лежу и жду. Наконец раздается стук копыт, но это не всадники — на поляну выбегает огромный олень. Совершенно белый! И вот тут-то я понимаю, что мне конец. А олень идет ко мне, медленно, медленно, и я вдруг вижу, что у него чудовищные волчьи клыки… Не знаю, что ты обо мне подумаешь…

— Я это потом скажу, но такого оленя я увидеть бы не хотел…

— Наконец я не выдержал. Ты знаешь, особой набожностью я не отличаюсь, но тут отслужил молебен святому Эрасти. Я не то чтоб надеялся, но это было хоть какое-то действие. Я привык встречать врага с мечом в руке, но как воевать со снами, не знаю…

— Не надо извиняться, Марко, я понимаю тебя, — адмирал положил руку на плечо короля. — Рассказывай дальше. Если ты упомянул о мессе, надо полагать, она помогла…

— Не так, как ты думаешь. Ночью мне опять приснилось чудовище, но на пути его встала невидимая преграда. Олень бесновался, вставал на дыбы, кричал… Не знаю, как описать тебе эти звуки. Эту пылающую пасть, глаза… Какие-то жуткие клубящиеся провалы. Но подойти ко мне он не мог. А потом я увидел самого Эрасти. Я знаю, что это был он, хотя он был совсем не таким, как его изображают. Просто уставший человек в темном плаще.

— Он тебе что-то сказал?

— Да. Что грядет беда. Что у него нет сил и возможностей ее предотвратить и что это должен сделать я. Нужно, чтобы до конца месяца вереска молодая Годойя понесла ребенка. От кого угодно, только не от Стефана. И тогда зло отступит. Пусть на время, но отступит. Я проснулся в холодном поту.

— И женился…

— Да! Можешь считать меня кем угодно, но я уверен, что со мной говорил именно Эрасти Церна. Я уверен, что нам действительно грозит беда.

— Может быть, ты и прав. Я плохо знаю ваш древний календарь, сейчас все считают по циалианскому, а мы, эландцы, и вовсе по-своему — от дня зимнего солнцестояния.

— Месяц вереска начался два дня назад…

— Что ж, время еще есть. Я попробую… Хотя не представляю, как я буду после всего смотреть в глаза Стефану.

— Он не должен ничего знать.

— Согласен. Но Герика…

— Она не скажет. Странная девочка. Иногда она мне кажется какой-то полумертвой, хотя сердце у нее доброе.

— Будем надеяться. Хотел бы я знать, где сейчас Роман…

2228 год от В. И. 12-й день месяца Лебедя.

Пантана.

Солнечные зайчики то весело носились друг за другом, то замирали, устав от бесконечной пляски, и, отдохнув, вновь пускались наперегонки. Роман лениво следил за ними, лежа на мягкой траве под стволами гигантских буков. Сквозь золотистые листья просвечивала синева. Бежали легкие облака, казавшиеся то причудливыми башнями, то фантастическими зверями… Тишину нарушало лишь гудение одинокого шмеля и шорох листвы. Сонное блаженство позднего лета пронизывало все. Роман ждал. Ничего другого ему и не оставалось. Переправиться через болото летом можно было единственным способом. Не считая магии, конечно. Но сейчас, более чем когда-либо, ее применение требовало осторожности.

Остров. Убежище. Таинственное пристанище эльфов и магов, шагнувших за грань Дозволенного, должно оставаться тайной. Любое самое невинное волшебство оставляет след в эфире, который в старину умели очень ловко находить. Владел этим искусством и сам Роман, а эльф-либр не был столь самонадеян, чтобы полагать собственные магические таланты единственными в своем роде. Сегодня или завтра, но Стражи его заметят и переправят на остров.

Конечно, время работает не на них, но пока оно еще терпит. Бард расслабленно следил взглядом за огненно-рыжей белкой, суетящейся на ближайшем стволе. От созерцания изящного зверька его отвлекло тяжелое сопенье.

Стоящая на тропе зверюга могла повергнуть в ужас самого закаленного воина. Более всего она смахивала на медведя, но ростом была с сохатого и к тому же с ног до головы заросла косматой зеленой шерстью — на спине яркой, как мох на северной стороне дерева, на боках — буро-зеленой, а на брюхе — желтоватой. Перепончатые лапы зверя, если бы не огромные когти, напоминали бы утиные, вместительную пасть украшали тупые загнутые клыки. Желтые маленькие глазки хитро осматривали Романа, шишкоподобный нос шумно вбирал запах пришельца. Удовлетворившись результатом, страхолюдина вперевалку подошла к барду и разинула пасть.