Читаем Темная Звезда полностью

Темная Звезда

...На Романа смотрело нежное женское лицо, надменное и прекрасное. Очень белая кожа, высокий лоб, обрамленный темными, но не черными волосами – на изгибах они отливают лисьей рыжиной. Огромные темные глаза под соболиными бровями, маленький чувственный рот... Циала напоминала принцессу Ланку, но была много прекрасней и холодней.

Вишневый бархат платья, золотое шитье и горящие тревожными огнями на шее и в волосах рубины создавали ореол таинственности, окутывающий юную женщину. Только сейчас Роман понял, как могут лгать иконы, сохраняя черты лица, но перекраивая, переиначивая характеры живших, любивших и ненавидевших людей в соответствии с отведенной им в Писании ролью. Истинную Циалу можно было назвать по-разному: Царственной, Прекрасной, Несравненной, но никак не Благословенной.

"Она любила власть, эта женщина, – подумал Роман, – власть и себя, а никак не Творца”. И все же от нее нельзя было отвести взгляд.

С большим трудом эльф отвернулся от единственной женщины-Архипастыря в истории Церкви и тут же встретил взгляд Великомученика Эрасти. Такие лица не бросаются в глаза, но если каким-то образом на них обратишь внимание, они запоминаются навсегда. Нервные черты поражали почти эльфийской правильностью. Темные, коротко остриженные волосы, глаза цвета зеленоватого янтаря...

Эрасти стоял у открытого окна, откуда открывался вид на закат Черные шпили башен вырисовывались на фоне пылающего неба. Стройный темноволосый человек то ли надевал, то ли снимал кольцо с большим черно-фиолетовым камнем, но мысли его витали где-то далеко. Портрет оставлял странное щемящее чувство – изображенный был обречен и знал это. Он шел на осознанную жертву, но это не имело никакого отношения к исступлению религиозного фанатика. Лицо на портрете казалось смутно-знакомым, и эльфу это не нравилось. Разумеется, изображения Эрасти он видал и раньше, но это было бы слишком простым объяснением.

– Сколько ему тут лет? – услышал Роман свой голос.

– Тридцать пять. Портрет нарисован за год до ухода и за два до гибели...

– Потрясающее лицо, но все же я не понимаю, какое отношение все это имеет к Пророчеству...

– Ах да, молодому человеку нужен Белый Олень, – усмехнулся умудренный жизнью Архипастырь, – появившийся на свет тогда, когда Роман разменял свою пятую сотню, вы хотите Белого Оленя, что ж, любуйтесь, – Филипп указал на стоящий у стенки столик красного дерева, прикрытый тонким стеклом, – если вы поймете, что сей сон означает, вы намного умнее меня.

Роман с непривычным душевным трепетом нагнулся над гравюрой. Он сразу же узнал чудовищного оленя, разрывающего на куски свои жертвы, но картину дополняло множество других малопонятных деталей, которые он не рассмотрел в первый раз. Особенно поражало небо – оно прогибалось внутрь, словно его пыталась взломать извне неведомая угрожающая сила, представившаяся художнику в виде клубящихся облаков, в которых угадывались какие-то злобные безликие сущности. Всюду рушились дома, вскипали реки, во множестве гибли люди, а над умирающей землей закручивался небывалый вихрь, уносящий к далекой звезде, единственной и одинокой, неясную женскую фигурку, протягивающую руки к покидаемому ей миру.

С другой стороны, держа курс на ту же звезду, по бурному морю несся корабль, над которым были занесены хищные птичьи лапы, вырывающиеся из пылающих облаков, а в морских глубинах темнело нечто еще более черное, чем наплывающая чернота.

– Чудовищно... – прошептал Роман.

– А теперь посмотри на звезду!

Роман-Александр послушно уперся взглядом в маленькое пятнышко надежды. Сначала он ничего не заметил, но, вглядевшись внимательнее, увидел, что звезда вписана в некую серебристую строенную руну. Ту же, что... на шкатулке, подаренной Рене Аррою Темными эльфами. Эльф рывком повернулся к портретам.

– Правильно, – подтвердил Архипастырь. – Той же руной подписаны оба портрета.

– Звезда. Странное место для подписи.

– Если это подпись, то да. Но руна повторена трижды, возможно, она означает нечто другое...

– Кто художник? – вырвалось у Романа.

– Неизвестно. С твоего позволения... – Архипастырь набросил покров на надменную красавицу в рубинах и столик с чудовищным предсказанием. – Предлагаю сесть и подумать.

– Этот мастер пробыл при дворе не менее тридцати лет, иначе он никогда не смог бы изобразить и Эрасти, и Циалу...

– Но нам известны только две картины и эта гравюра. Где остальные?

– А где нашли это?

– У Церкви свои секреты... Нет, я не о тебе. Довольно долго я пытался выяснить происхождение этих и... еще некоторых вешей, но безуспешно. Единственным открытием было то, что в свое время считалось, что один портрет нарисовал сам Эрасти Церна, глядя на себя в зеркало.

– Но тогда получается...

– Тогда ничего не получается. Даже если он не погиб в Эстербуре, он не смог бы рисовать Циалу, не имея рук...