Темнее, чем янтарь

Я отнес ее в каюту, где несколько часов спустя, когда лучи солнца пробились сквозь шторы и упали на подушку, пришлось доказывать, что все это не было сном.

Во Фламинго на берег сошла цветущая молодая женщина с великолепным загаром и сияющей улыбкой. У нее больше не тряслись руки, не навертывались ежеминутно слезы на глаза, из голоса исчезли пронзительно-истерические нотки. Она выглядела моложе, чем пять лет назад.

Я сдал ее на руки сестре, которую предусмотрительно заранее вызвал во Фламинго, и предупредил, что возвращение к Чарли равносильно самоубийству. Сестра сухо заметила, что как только заметит у Виджи малейшее поползновение к этому, она собственноручно свяжет ее и доставит ко мне. Надеюсь, мою реакцию на это заявление она истолковала правильно.

Конечно, в миссионерской работе есть некая приятность, но лично у меня через несколько недель общения с нервическими особами появляется звон в ушах. Кроме того, угнетает необходимость контролировать каждое слово — а когда имеешь дело с Виджи и ей подобными, это неизбежно.

Я чувствую себя легко только с теми, кому могу тут же выложить любую глупость или грубость, которая придет мне в голову, без боязни быть неправильно понятым.

К сожалению, Виджи, как и многие другие, — прирожденная жертва. Некоторые такие Виджи благополучно проживают свой век, не догадываясь об этом. Но если им не повезет и они натолкнутся на своего палача, на своего Чарли, — участь их незавидна. Вы наверняка встречали тихих, изможденных женщин неопределенного возраста с робкими улыбками и извиняющимся взглядом. Их мужья, как правило, — толстые самоуверенные жеребцы, громко ржущие над собственными похабными шутками.

На обратном пути из Фламинго обнаружились неполадки в маслопроводе; я сразу вспомнил, что недалеко от Маратона обитает приятель, который облегчит жизнь двигателя, но пощадит мои карманы.

Не то чтобы в карманах у меня было совсем пусто — денег должно было хватить до конца года, однако разумная экономия никому не повредит. В дальнейшем я собирался помочь одному типу вернуть денежки — он был слишком труслив, чтобы справиться самостоятельно, и обещал мне за работу половину суммы. Что ж, половина лучше, чем ничего, — и для него, и для меня.

Ремонт оказался пустяковым, я легко справился бы сам, если бы вовремя пошевелил мозгами. Однако я честно выполнил обещание, данное Мейеру насчет его любимого развлечения, и именно потому мы оказались ночью под мостом во взятом напрокат ялике.

Ловили «Centropomus undecimalis», более известную как «рыба-сержант». Мы подцепили на крючки, как минимум, десяток, но большинство сорвалось. Нам досталось штук пять вполне приличных рыбин — от восьми до двенадцати фунтов.

Пора было сворачивать снасти, но нас все время охватывал неудержимый азарт «Ну — вот — еще — последний — раз». Июньской ночью в понедельник в этих местах пустынно — и на мосту, и под ним, поэтому я слегка удивился, услышав звук подъезжающего автомобиля. Наш ялик снесло вниз, в тень моста, и сверху нас не могли заметить.

Все остальное произошло в течение нескольких мгновений: вначале мелькнули ноги, показавшиеся неестественно белыми и длинными, светлая юбка, облепившая бедра, темные волосы… Всплеск — и девушка беззвучно исчезла под водой в десяти футах от нас. Сверху уже доносился рык отъезжающего автомобиля.

Она пролетела в общей сложности около сорока футов — двадцать по воздуху и двадцать в глубину. Может быть, я и не бросился бы столь безоглядно на помощь, если бы не одно обстоятельство: падая, она увлекла за собой мою леску и сейчас должна была в самом буквальном смысле висеть у меня на крючке, что давало некоторую надежду найти ее в кромешной тьме под толщей воды.

Укрепив удилище, я швырнул на дно лодки бумажник, сбросил башмаки и перелез через борт, держась одной рукой за леску. Перевернувшись в воде, я вновь нащупал свою путеводную нить и стал погружаться, пропуская ее между пальцами и подгребая другой рукой.

Вначале рука погрузилась в массу каких-то нитей, колышущихся в воде, — это были ее волосы. Запустив в них пальцы, я попробовал поднять ее, но безуспешно. В ту же секунду она обхватила мое запястье обеими руками и конвульсивно сжала их. Свободной рукой я ощупывал ее тело, пытаясь обнаружить, что ее держит на дне. Наконец наткнулся на острый конец проволоки, которой были обмотаны ноги. Второй конец проволоки был продет через отверстие стандартного цементного блока. Я изо всех сил дернул за проволоку, но она оказалась закрученной на совесть.