Темнейшее Поражение

— А то. Это все, что ты можешь сказать о своем отвратительном поведении? — слава богам, она делает все, как он и рассчитывал, придерживаясь своей враждебности. Да, слава богам, — Ты могла бы позвонить Бьянке. Даю слово, она здесь, в Анкоридже с тобой, — не то, чтобы та ответила на его звонок, — Вместо этого ты тратишь мое время на это дерьмо.

— И?

Проклятие! Она что, умрет, если выразит ему немного признательности? Он мог остаться дома, позволив ей гнить. Вместо этого она, образно говоря, махнула ему ресницами, и он подскочил, как марионетка. Кайфоломщица.

Он обижал ее, и в отличие от Хайди, она этого не заслужила. «Думал, ты не собираешься размышлять об этом». Как бы то ни было, воспоминания пришли.

Группа Ловцов несколько дней висела у него на хвосте, но он был слишком занят своей жалкой ролью, проиграв Хайди Амуну, чтобы обращать внимание или беспокоиться. Кайя вмешалась и спасла положение, предотвратив роковую засаду. И боги всемогущие, сражаясь, она была очень сексуальна.

Он не видел именно ту конкретную схватку, но видел несколько до нее и одну после. И даже практиковал с ней движения поединка. Он мог очень хорошо представить тот смертоносный танец, что она продемонстрировала той ночью.

После была битва, когда она вызвала его на состязание «Кто Убьет Больше Ловцов». Он по-королевски облажался, во-первых, потому что она могла убить больше Ловцов, без вопросов, и во-вторых, ему нужно было сделать кое-что еще. Например, принять свою первую за несколько столетий отставку. Тем не менее, вызов был брошен, демон его принял, а Страйдер должен был все прекратить, или понести потери.

К его удивлению, она позволила ему победить. Будучи гарпией, она могла прорваться сквозь всю армию за считанные секунды — даже не вспотев и не повредив ногти — но вместо того, чтобы нанести решающие удары, собрала своих, все еще дышащих, жертв, и отдала их Страйдеру. А затем ушла.

И он ничего не слышал о ней до тех пор, пока она не оставила то сообщение.

Да, ему нужно было извиниться.

— Перестань рассказывать мне, какой ты бедненький, — сказала ему Кайя, полируя ногти о свою блузку, — Однажды я вытаскивала Бьянку из тюрьмы двенадцать раз за один день. И ни разу не пожаловалась.

«Не удивляйся», — напомнил он себя. 
- Я когда-нибудь говорил тебя, как сильно ненавижу, когда люди приукрашивают события?

— Я клянусь! — она топнула ногой, — Я действительно не жаловалась.

Действительно не удивляться. Я не рассмеюсь.
- Это не то на чем я тебя подловил.

— Да ладно, — она излучала негодование, — Я никогда не преувеличиваю. Никогда.

Горло сжалось от попытки сдержать смех — из-за раздражения, а не веселья, заверил он себя.
- Ты преувеличиваешь сейчас.

— Все еще хнычешь, нытик?

Боги, она восхитительна, когда злится. Глаза сверкают золотом, словно танцующее пламя в ее радужках, а на щеках румянец цвета редкой, экзотической розы. Великолепная грива рыжих волос всклокочена, как будто она сунула палец в розетку. Вокруг нее потрескивала энергия.

— Ух ты, — произнес Парис, оглядываясь по сторонам, — Это очень весело.

— Я уже говорил тебе, как сильно я ненавижу сарказм? — Спросил его Страйдер.

Кайя сделала медленный вдох, взгляд ее остановился на Страйдере.
- Послушай, оставим все твое нытье, это не я отдаю тебе долг и не я раздражаю мой слух, — ее подбородок взлетел вверх, вся поза говорила о раздражении и отказе прощать, — Вот.

Прощай не-веселье. В задницу извинения. Сейчас Поражение гудел, готовясь к бою, не важно, запуганный ею, или нет. Страйдер клацнул челюстью, но не произнес ни слова. Он лишь развернулся на пятках и зашагал к выходу, прежде чем все станет скверно, вынуждая Париса и Кайю следовать за ним. Вместе. Возможно из-за них он напрягался и сжимал кулаки.

Он слушал их шаги позади, непрерывную болтовню и выдернул солнцезащитные очки из кармана пиджака. Водрузил металлическую оправу на нос. Несмотря на холод в воздухе, солнце было ярким и слепящим. Он прошагал вниз по лестнице и остановился, повернувшись.

За руки не держатся, но определенно искры типа «мы-видели-друг-друга-голыми» присутствуют. Головы наклонены друг к другу, тон тихий, интимный. Вероятно вспоминают тысячи совместных оргазмов.

Это было именно тем, чего он хотел, в чём нуждался. Напоминание.

Напоминание о том, что однажды Парис сорвал одежду с тела Кайи. Бросил ее на свою кровать, наблюдая, как от прыжка покачивается ее пышная грудь. Обхватил ее колени и развел их в стороны. Смотрел на самый горячий, влажный кусочек небес, когда-либо украшавший землю. Наклонил голову, лизал, пробовал, наслаждался, слушал женские крики капитуляции и страсти, звенящие в его ушах, нежные, но настойчивые ноги, сжимающие его спину. Возможно даже на шпильках. А затем, когда голод стал слишком сильным, Парис поднялся и погрузился в сердцевину, такую тугую, такую совершенную, что он уже никогда не станет прежним.

Кайя обернулась вокруг воина. Выкрикивала его имя. Царапалась и кусалась, умоляя о большем.