Темнейшее прикосновение (ЛП)

– Торин, – позвала Кили, и несмотря на напряжение, пронизывающее её голос, Торин среагировал с тем же обжигающим голодом, что и раньше. – Ты же понимаешь, что убил невинную девушку?

Он уселся в яму, которую вырыл, надел перчатки и прислонился головой к раскрытым ладоням.

– Да. – Взгляд Торина метнулся к Мари. Она должно быть знала о его состоянии, но какая-то часть ее поверила, что он не причинит ей вреда.

И теперь взгляните на нее.

– Торин, – снова позвала Кили. – Ты понимаешь, что я накажу тебя за это преступление?

– Ты не можешь причинить мне больше боли, чем я испытываю сейчас.

– Не правда. Знаешь, я слышала о тебе и твоих друзьях.

И какое отношение это имеет к происходящему?

– Объясни, что ты собираешься делать и, возможно, я решу внести свой вклад в этот разговор. – В противном случае, самое время искать путь на волю.

– Возможно, ты и худшая в мире ЗПКК, – ответила она, – но я довожу до истерики сильнейших мира сего.

Интересно, но не приемлемо.

– Ты меня отчитываешь или набиваешься в друзья?

– Замолчи! – Болезнь отпрянул словно трус, каковым и являлся. – Уверена, ты слышал об Атлантиде, – с легкостью продолжила она. – Чего ты скорей всего не знаешь так это то, что именно я устроила так, чтобы море поглотило остров, просто потому, что немного рассердилась на их правителя.

Правда? Или преувеличение?

Во всяком случае… это волновало его с тем же пылом, что и ее голос. Наконец-то. Противник моей мечты.

– Ты, воин, заслужил больше чем мое раздражение. Здесь у меня был лишь один друг. Один единственный. Она… была… моей семьей. – Последовала пауза, Кили шмыгнула носом. – Не по крови, а кем-то гораздо большим. Когда-то я была существом полным ненависти, но она научила меня любви. А ты забрал ее у меня.

Ее боль врезалась в Торина.

– Торин, – позвала она, и он инстинктивно понял, что это последнее затишье перед надвигающейся ужасающей бурей.

– Да, Кили. – Если она попросит его сердце – жизнь за жизнь – он отдаст его ей.

Разразился шторм, раскрывая ее хваленый характер.

– Я убью тебя, – закричала она. – Забью до смерти. – Решетки ее клетки гремели с возрастающим пылом. – Ты испытаешь агонию, о существовании которой даже не представлял, с тобой я сделаю то, что сделала со многими другими. Я сниму твою кожу теркой для сыра и сделаю в блендере из твоих органов смузи. Я буду бить твой череп, пока мозг не просочиться сквозь глазницы.

– Я… не знаю как на это ответить.

– Не беспокойся. Скоро я вырежу твой язык и использую его вместо половой тряпки – тебе больше не придется отвечать – никогда!

Камень упал в его камеру… первый из лавины гнева и горя, придающие ей силы, украденные сотнями лет заключения.

Я потерпел поражение. Он лишил эту женщину лучшего и единственного друга, оставляя ни с чем, кроме боли и страданий.

История всей моей жизни.

Он хотел, чтобы следующий его поступок убил бы его, но знал, что только заставит его жалеть о том, что не умер. Любая рана, которую он получит, повредит его сопротивление демону и тем самым собственный иммунитет, что позволит Болезни подняться и заразить его.

По крайней мере ненадолго. И все же. Торин сделал так как представлял. Он впился когтями в свою грудь, вырвал сердце… и бросил его в камеру Кили.

Глава 2

Кили не знала сколько прошло дней или недель, с тех пор, как воин предложил ей все еще бьющееся сердце в качестве ужасного подарка, который темная часть ее души действительно оценила.

Она знала лишь то, что последующее время он стонал в агонии и, если она правильно догадалась, выкашливал куски своих легких.

Болеет из-за собственного демона? Заслужено.

И хотя его страдания притупили острейшие края ее ярости, Кили все еще собиралась его убить. Я не забуду. Не забуду, не забуду, не забуду.

– Так будет правильно. Разве ты не согласен, Уилсон? – спросила она скалу, которая, казалось бы, наблюдала за каждым ее движением.

Он молчал, всегда молчал. Намеренное безразличие было его специальностью.

Кили не расстраивало такое отношение. Они никогда не ладили.

– Знаешь, я планировала освободить Мари. Мне лишь нужно было время. Еще несколько недель, фактически. – Или месяцев. Может лет. Время прекратило свое существование. Но Мари не волновалась о себе – она беспокоилась лишь о Кили.

Девушка знала о том, что Кили делала с собой день за днем. Ну, может "знала" не совсем верное слово. Она подозревала. И возненавидела мысль о том, что Кили больно.

Так что Мари, милая Мари, решила действовать, приняла суицидальное предложение Кроноса и купила свободу для Кили единственным возможным способом. Не смотря на протесты Кили.

– Кронос даже не сдержал свою часть сделки, – объясняла она Уилсону. Мари умерла, отстаивая ее, а Кили так и не освободили.

Ненависть закрылась глубоко внутри нее, проросла во тьме ее души и взросла на богатой почве ее горечи. Столько еще надо сделать. Сначала она позаботится о Торине.