Темнейший князь (ЛП)

В уголках ее глаз появились морщинки радость, когда она переступила с ноги на ногу.

— Как ты можешь ругаться в моем присутствии? Никто больше не может.

— Возможно, возраст и опыт помогают. — Он пожал плечом. — Я убивал богов. Я обретал и терял силы, которые большинство людей себе и представить не могут.

— Или… помогает твой вид?

Уильям натянуто кивнул. Он понятия не имел о своей родословной. Он был падшим Посланником, как Аксель? Или каким-то гибридом?

Аксель помнил их родителей?

Тоска сдавила грудь Уильяма. «Игнорируй». Ему пришлось сделать выбор. Поговорить с Акселем или поверить предупреждению Гадеса… какая-то часть его умрет, если он когда-нибудь встретит брата. Он выбрал веру и будет жить с последствиями. Неважно, насколько это больно.

У тебя действительно длинные ресницы, — выпалила Санни.

Интересный переход. Но он мог продолжить, сказав:

— Мои глаза сверкают, как сапфиры. Я сложен, как танк, и имею достоинство, как у жеребца.

Теперь она наморщила лоб, явно сбитая с толку.

— Не понимаю, что ты делаешь.

«Теперь их двое».

— Ты начала составлять список того, что тебе нравится во мне, да? Я внес свой вклад.

Смех Санни оказался звонким и мелодичным. Он закрыл глаза и насладился лаской для ушей.

— Я действительно веду списки в своем дневнике.

Его член дернулся под ширинкой.

— Я помню. Ты ведешь список сексуальных фантазий.

И, черт возьми, ему нужна более сильная защита от ее очарования, прежде чем он превратится во влюбленного щенка, который следует за ней по пятам и тявкает. Ему нужна… магия.

Уильям втянул воздух, план игры обрел форму. Конечно, чем большей магией он обладал, тем больше она взаимодействовала с его эмоциями, увеличивая вероятность «рождения» очередного «ребенка». Самый мучительный опыт в его жизни. Однако ничего нельзя поделать. Он пойдет на все, чтобы побороть свое растущее влечение к единорогу.

Чтобы заполучить больше магии, ему только и нужно, что убить демонов. Его руны сделают все остальное — впитают их бессмертие и превратят его в магию. Очень похоже на то, как деревья перерабатывают углекислый газ в кислород.

Раздались щелчки. Уильям моргнул.

Санни оперлась всем весом на одну ладонь и наклонилась вперед, щелкая пальцами перед лицом.

Уильям прорычал проклятье. Он потерялся в своих мыслях… снова.

«Я хочу умереть?»

— Какие мысли отвлекают тебя от моего впечатляющего присутствия? — спросила она, и расчетливый блеск в глазах стал ярче.

Он настороженно ответил:

— Не имеет значения. Ты мой дешифровщик. — «И спутница жизни». — Не психотерапевт.

— О. Теперь к моему списку можно добавить еще одну фантазию. — Она вновь захлопала ресницами. — Сексолог и пациент. Просто нужно выбрать правильного партнера.

Расчетливый блеск… эти хлопающие ресницы… Теперь он понял. Она просто хотела его разозлить. Это было частью его наказания.

И ее ошибкой.

В стране сексуальных мучений он являлся королем. «Моя территория, мои правила».

— Что мне делать в таком случае? — спросил он хриплым тоном. — Наблюдать или делать заметки?

Она сглотнула, по ее рукам побежали мурашки.

— Делать заметки? Куда там! Ты никогда не делаешь…

— Ты права, — оборвал он ее. — Как я могу что-то писать, когда мое лицо похоронено у тебя между ног?

Сначала она моргнула. Затем удивленно открыла рот. Затем откровенно рассмеялась, пробудив в нем что-то горячее, темное и собственническое. Уильям едва удержался, чтобы не схватить ее за задницу и не притянуть к себе в кресло.

Не подозревая о ненасытном звере, которого спровоцировала, она прижала фото к груди и сказала:

— Я знаю, ты готов к моему уходу. И я уйду. Как только ты расскажешь мне три факта о себе. И не отказывай. Насколько тебе известно, я решаю, бросить тебя и организовать побег или нет.

Он восхищался ее духом.

— Ты думаешь, у тебя есть выбор?

— Думаешь, что можешь меня заставить?

Отмена. Он сетовал на ее дух.

— Отлично. Три факта в обмен на отказ от попыток побега. Первый…

— Ты плохо целуешься. Я знаю. Я имела в виду, расскажи то, чего я еще не знаю.

«Все еще наказывает меня. Принято».

— Я не плохо целуюсь, черт возьми. — Он ущипнул себя за переносицу и взмолился о терпении. Его телефон завибрировал, сигнализируя о поступлении сообщения. Отчаянно нуждаясь в отсрочке, Уильям потянулся к телефону.

— Это твой отец? Сворим, это твой отец. Думаешь, я та девочка, о которой он всегда мечтал для своего замечательного мальчика? Ты скажешь ему, что влюбляешься в меня, параноидального единорога, у которого параноидальная версия диссоциативного расстройства личности? На твоем месте, я бы не стала так поступать. Мы же хотим, чтобы он сильно разволновался, когда ты приведешь меня к нему домой для представления.

Уильям стиснул зубы.

— Факт первый. Я не получал сообщений от моего отца, от друга.

Он взглянул на экран.