Темнейший князь (ЛП)

— Позже он попытался принести меня в жертву… пока я спал. Такое предательство невозможно простить.

— Мне так жаль, Уильям. Ты, наверно, был опустошен.

Он оттянул свой воротник, явно чувствуя неловкость, и вернулся к разговору о допросах.

— В своих записях ты упоминаешь артефакт, которые хотел Люцифер. Медальон. Ты знаешь, что он делает?

О, да. Однако она ни за что не стала бы раскрывать лучшие и худшие подробности. Вместо этого решила придерживаться основ. Основ, которые знали Люцифер и его команда.

— Он круглый и плоский, размером примерно в половину доллара и толщиной около двух дюймов. Это оружие. — Санни едва сумела подавить порыв потянуться к своему медальону, спрятанному под одеждой. Не на этот охотился Люцифер, но он был похож. Конечно, и нужный принадлежал ей. Она завладела всем, чего хотела эта сирень (сволочь). — Копье вырастает из центра.

— Это должно быть чем-то большим. — Уильям потянулся к книге, намереваясь прочитать ее рукописные заметки, но она отдернула дневник подальше, притворишь, что не делает показывать свои записи.

— Ты прав. Это не обычное копье. Самый крошечный порез может парализовать противника на несколько секунд, что даст тебе достаточно времени, чтобы отрезать ему голову. — «Среди прочего». — Подробностей о копье нет в моем дневнике.

— Только твои списки.

— Именно. Поэтому я уверена, ты понимаешь, почему эта книга для тебя под запретом.

Его любопытство можно было потрогать руками, и Санни вздрогнула.

Он наполовину прикрыл веки и спросил:

— Что ты написала обо мне?

Идеальный ответ сорвался с ее языка.

— Абсолютно ничего.

И это правда! В списке поз, которые надеялась попробовать, она упомянула его друзей, но не самого Уильяма.

— Ничего? — взревел он, впиваясь взглядом в дневник, словно надеясь его сжечь.

— Верно. — Когда она закрыла книгу, Уильям зарычал. Зарычал! «Не засмейся». Убрав дневник, Санни сказала:

— Если хочешь ответить любезностью на любезность и рассказать все о Люцифере, я не стану возражать.

Хотя он продолжал буравить взглядом книгу, но сказал:

— Он оборотень, способный превращаться в любого, кого видел лично или на фото. на самом деле, отныне мы должны использовать кодовое слово, чтобы подтвердить свою личность друг другу.

— Нет нужды. Я вижу ауры, так что смогу отличить оборотня в многотысячной толпе.

— Что произойдет, если Люцифер повторит ауру того, в кого превратился?

Хорошее замечание. Это невозможно.

— Ты прав. Нам нужно кодовое слово. Как насчет — Твой член милый!

Долгое время Уильям молча смотрел на нее. Затем просунул ногу под ее стул и притянул ближе.

— Раз ты не можешь лгать, с уверенностью можно сказать, что ты действительно считаешь мой член милым.

И снова она уловила его восхитительный запах. Тепло, исходящее от тела… поразительную глубину глаз… Новая волна дрожи сотрясла ее. Более сильная.

Казалось, он ждал еще каких-то слов от нее. Когда Санни продолжала молчать, слишком занятая молитвой, чтобы он наклонился и поцеловал ее, Уильям добавил:

— Ты знаешь, где медальон?

— Да. — «Скажи ему». Без сомнения он захочет себе такое оружие. Кто бы не захотел? Потребует ли он отдать медальон ему? Возможно. Затем она без проблем может ему отказать. — Я в каком-то роде… владею им.

Он перестал дышать.

— Я хочу его. — От возбуждения его кожа покраснела. — Назови свою цену.

Что! Никаких требований? Даже торговаться не будет?

О, какое искушение. За столетия она нашла шесть медальонов. Один она носила, а остальные спрятала, чтобы на всякий случай иметь резервные копии. Ради правильного стимула она могла расстаться с одним из них.

— Я дам тебе что угодно, — быстро добавил он. — В пределах разумного.

«Не могу поверить, что я собираюсь это сделать». Ее сердце бешено колотилось об ребра. «Вдох, выдох».

— Я отдам тебе медальон, если ты отпустишь других дешифровщиков.

Он на мгновение задумался, затем сухо кивнул.

— По рукам.

— И меня. Отпусти меня, Уильям.

Она осталась бы рядом, чтобы снять проклятье и оказаться у дверей Люцифера, скорее добровольно, чем вынуждено.

— Нет! — заревел он.

От одного слова, выкрикнутого так громко, ее ярость угрожала выплеснуться наружу.

— Я отпущу других, — предложил Уильям более спокойно, — но не тебя.

Забудем о прошлом комплименте. Он заслужил еще одну пытку.

— Тогда ты отпускаешь их и переезжаешь в конюшню. Ты повесишь свою одежду в шкаф, разложишь туалетные принадлежности в ванной и будешь спасть в этой кровати. Каждую. Ночь. Считай себя Настоящим Домохозяином Преисподней.

Проблеск паники отразился на его лице, но он быстро скрыл его. Даже язык тела ничего не говорил.

— Зачем тебе это нужно?

— Возможно, я надеюсь украсть твою сперму, пока ты спишь, искусственно оплодотворить себя и использовать ребенка, чтобы заманить тебя в ловушку долгосрочных отношений. Кто знает? Только если… Ты же богат, верно? Я бы хотела, чтобы папочка моего малыша был богат.

Он уставился на нее так, словно у Санни выросли рога.

— Да, я богат, — наконец произнес он, все еще скрывая эмоции. — Это единственная причина, по которой ты хочешь иметь от меня ребенка?

— Ну, ты очень горячий. Самый красивый претендент.