Темница тихого ангела

– Не надо сравнивать – у меня ответственность за коллектив, за дело, которое я начала и которое, кроме меня, некому раскрутить.

– А зачем крутить дела? Достаточно любить свою работу, и тогда она ответит взаимностью. Если нужны деньги, возьми у меня, сколько тебе надо.

– Никогда я у тебя ничего просить не буду. По многим причинам: во-первых, не хочу быть от тебя зависимой, а во-вторых, столько, сколько мне нужно денег, у тебя никогда не бу-удет!

Последнее слово она протянула, уже сидя в постели и потягиваясь. Произнесла так буднично, словно Алиса заранее знала, была убеждена и теперь даже смирилась с тем, что Торганов всю жизнь останется нищим и никчемным человеком, который не сможет удовлетворять все ее потребности. Это больно кольнуло. Так, словно он вернулся в свою прошлую жизнь, где действительно была нищета и Джозефина, мечтавшая о богатстве.

Алиса поднялась с кровати. На ней был только черный шелковый топик на бретельках – коротенький, едва прикрывающий проколотый пупок, в котором поблескивала змейка из белого золота с бриллиантовой крошкой и рубиновой короной. Николай посмотрел на Алису. Трудно было оторвать взгляд, а еще труднее – долго обижаться на эту красавицу.

– Ну, чем я хуже Мишел Майлз? – шепнула она, обнимая и прижимаясь к Торганову всем телом.

Вдруг он вспомнил сисястую редакторшу, и снова обида кольнула сердце. Что они все так вцепились в Мишел! Вполне вероятно, что Алиса уже связалась с миссис Майлз и договорилась о ее визите в Москву, теперь она хочет сказать об этом и Николаю, но сдерживается. Сюрприз хочет сделать. Или, как преподнесла это редакторша, «сюпрайз».

– Задержись хоть на полчасика, – попросила Алиса.

Он остался на два часа, потому что утро еще только начиналось, а с утра у Шамина заседание в суде, которое продлится долго.

Потом Николай взял автомобиль Алисы, но не родстер, а ярко-желтый «БМВ», и направился в город. Когда он уже выскочил на оживленную трассу, позвонил Алексей Романович и сообщил, что слушание дела перенесли на два часа дня, потому что обвиняемого не смогли доставить из следственного изолятора, так как не было свободных машин с конвоем.

Времени оставалось предостаточно, и Торганов решил поехать в Мытищинский район.

Дом, в котором жили когда-то Рощины и где произошло убийство, принадлежал теперь другим людям. Торганов не стал выходить из машины, посмотрел на высокий забор из красного кирпича, на глухие металлические ворота – здания почти не было видно, только конек крыши торчал из-за забора.

Николай развернул машину, но не уехал сразу, решил посмотреть на противоположный дом – тот самый, где Шамин нашел первых свидетелей. Этот участок был огорожен решеткой из толстых металлических прутьев, и не похоже, чтобы за нею жили скромные пенсионеры. Дом, скорее всего, тоже продан и перестроен. Во дворе стоял молодой человек, точнее, не стоял, а без остановки поднимал над головой две гири. Увидев, что за ним наблюдают из дорогого автомобиля, опустил гири к плечам, подошел к решетке и обратился к Торганову:

– Что, братан, ищешь кого?

– Как к Вешкам проехать?

Молодой человек протянул руку вперед и гирей показал направление, явно довольный подобной демонстрацией своей мощи:

– Все время прямо, а потом два раза повернешь и на дорогу выедешь. А там мимо озера – вот тебе и Вешки. Усек?

Николай поблагодарил и отправился в указанном направлении. Когда за придорожными кустами начала проблескивать поверхность воды, Торганов остановил автомобиль и вышел, перепрыгнул через неширокую канаву и тут же попал на тропинку. Похоже было, что именно в этом месте дорога ближе всего подходила к озеру, а следовательно, где-то именно здесь был убит Суркис.

Ярко светило солнце, кричали и свистели птицы, ветер поднимал на озере мелкую рябь – все спокойно и совершенно по-летнему; только внимательный взгляд мог заметить редкий желтеющий лист на пышных березах, усталую высокую траву, склонившуюся к земле, и голые головки последних одуванчиков. Осень приближалась как неизбежность. Все повторяется, и все начинается вновь. Ничего не меняется – только времена года. Николай смотрел вокруг себя и представлял, как ровно восемь лет назад вот так же стоял здесь Шамин и смотрел на все это. Скорее всего, не стоял, а искал. Но теперь-то искать нечего. Раз так, то, значит, нет никакой надежды что-то изменить.

У воды на камне сидел молодой человек лет двадцати в пятнистой камуфляжной куртке с капюшоном. Когда Торганов подошел ближе, парень бросил на него короткий взгляд и тут же отвернулся к воде. Возле камня лежали несколько пустых пивных бутылок. А чем черт не шутит?

– Юрков! – позвал его Николай зачем-то. – Володя!

Парень обернулся и начал разглядывать Торганова, пытаясь узнать.

– Чего надо? – спросил он.

– Да, ничего, собственно, – пожал плечами Торганов, – просто смотрю.

– Смотри в другую сторону.

– Мне почему-то казалось, что ты летчиком стал.

– Да пошел ты, – бросил парень, глядя на воду.