Темницы (СИ)

Через несколько месяцев её нашла Юллая. Такой визит сильно удивил Мирай, ей и в голову прийти не могло, что она кому-то так дорога. А Юллая нарадоваться не могла, смеялась и плакала при встрече, как ребенок, повиснув у нее на шее. Она с сожалением рассказывала, что в отставку её не отпустили, только отпуск дали и скоро она снова должна вернуться в “вонючий дворец, где живут только жирные и до денег жадные крысы”.

- Когда ты исчезла из тюрьмы, все, как один, завизжали, что мол ведьма ведь, сразу сжечь надо было! - возмущалась Юллая, сидя рядом с ней под стогом убранного сена. - Да и тебе замену быстро нашли, дурака какого-то набитого. Я с ним и разговаривать не хочу!

- Как же ты ему доклады приносишь?- усмехнулась девушка.

- Приду, бумаги на стол брошу, дверью хлопну, вот и весь доклад, - фыркнула подруга.

После их нашли неугомонные ребятишки и стали любопытствовать:

- Тетенька, а вы зачем сюда приехали?

- Вы знаете тетю Миру?

Та отвечала:

- Да, я с Мирай знакома давно, а приехала с ней повидаться, - и тут она сделала серьезное лицо и поднялась. - А могу ли я, юные господа, попросить вас об одной услуге?

- Какой? - у малышей глазенки загорелись.

- Так вот. Мирай мне самый дорогой человек, а её ищут нехорошие личности, которые хотят забрать её себе и увезти очень далеко…

- Понятно, мы никому не скажем о ней! - хором подхватили суть ребята.

- Кто проболтается, того съест Баба-Яга! - бойко выкрикнул один мальчишка и все тут же закрыли ладошками рты.

Мальчик применил секретное оружие.

С того момента прошло много времени и Мирай полюбилась такая жизнь, хоть и нелегкая порой. Все, будто бы, пошло на лад. Королевство постепенно вставало с колен, подкошенных тяжелыми годами войны. Торговля налаживалась вместе с производством, а люди, воодушевленные окончанием войны, стали отстраивать разрушенные города и дома, распахивать землю, хоть это и требовало больших усилий.

А однажды ей пришло письмо, которое она открыла, лежа на сеновале. Строчки на тех листах вызвали улыбку на лице, влажную от теплых слез.

“Здравствуй, Мирай. И не удивляйся, твое имя узнать было очень легко.

И знаешь, мне кажется, что вымаливать прощения у тебя бессмысленно, ведь я на свободе, а это о многом говорит. Но мне действительно жаль, что все так для тебя обернулось. Хотя сейчас тебя в К*** знают все наши летописцы. Собирая сведения о той войне, они не забыли и твое имя вписать, но вот твоя биография для них надолго останется тайной, в том случае, если ты сама им не поведаешь. И, хочу сказать, влияния у тебя в К*** сейчас гораздо больше, чем у твоего короля. Мы не забываем тех, кто когда-то нам жизнь спас и поэтому проследим за тем, чтобы исполнение мирного договора проходило без постороннего шума, уж положись на нас. А глобальной ошибкой твоих генеральчиков была объявить тебя ведьмой и бросить в тюрьму, поверь, им это аукнется.

Если заглянешь к нам, не удивляйся, что так много детей с именем Мирай или Мирон. Освободив наших соотечественников, ты позволила им дать жизнь своим потомкам. Можно сказать, ты и им жизнь спасла. Вот, бегает мое счастье по дому, визжит да смеётся, а один уселся мне на колено, глазенками хлопает и что-то урчит, похоже, узнать хочет, чем это его папка занят.

Все благодаря тебе, Мирай. Многие так из наших считают, помни это. И улыбайся чаще, ты у нас герой.”