Темное божество

Почему он не стал человеком? Неужели мне не удалось? Я колебалась слишком долго? Неужели было слишком поздно, чтобы спасти его душу прежде, чем…? Неужели я ни за что обменяла себя?

Холодный ветер прошелся по мне. Снежинки окружили нас. Одна приземлилась на нос волка и растаяла.

Когда пошел снег?

Так я думала, когда положила свою голову на запачканную кровью грудь Даниэля. Я слушала, как одинокое сердцебиение становилось мягче и тише, пока полностью не исчезло, я ждала прихода своего волка — чтобы он взял меня за то, что я сделала.

Глава 28 Выкуп

В ПРИХОДЕ

Я услышала визг откуда-то позади меня. Я подняла глаза и увидела трясущуюся Эйприл в своем розовом платье в открытых дверях часовни. Снег несся из-за нее. "Что случи…?"

"Не задавай вопросов". Я села. "Пожалуйста, просто пойди и вызови скорую."

Я посмотрела на волка Даниэля. Он все еще лежал слишком, безжизненный. Серебряный нож торчал в его груди.

Возможно, я не достаточно сильно ударила? Возможно, я не попала в его сердце? Или возможно я должна была принять его. Книга сказала, что серебро было ядом.

Я попробовала обернуть свою руку вокруг рукоятки. Это не жгло мою кожу.

"Что ты делаешь?" крикнула Эйприл, все еще стоявшая в двери.

"Уходи. Пожалуйста, приведи помощь."

Я крепко схватила нож, и вытащила его со всей силы. Лезвие выскользнуло с тошнотворным чвакающим звуком. Кровь брызнула из раны, разливаясь по его груди, окрашивая его участок белого меха. Но потом, вместо вытекания, кровь остановилась. Она свернулась, и закатилась обратно в рану. Прокол, превратился в шрам, а затем излечился в белую плоть.

Белая кожа, которая соответствовала остальной части его тела — его человеческому телу. Теперь со мной был Даниэль, а не пушистое животное. Он лежал на боку в позе эмбриона, словно он только что был рожден заново. Его голое тело было разорвано и окровавлено в нескольких местах, включая его шею. Но он был человек, смертный. Я спасла его душа прежде, чем он умер. И это — все, о чем я думала, все, что имело значение… пока он не закашлял.

"Грейс," прохрипел он.

Я скользнула рукой вниз к его руке, и переплела свои пальцы с его. "Я здесь," сказала я. "Я здесь."

"Гм…" сказала Эйприл, с больше чем намеком на шок. "Я думаю, что теперь я точно пойду за помощью".

Лунный свет пролился из дверного проема, когда она выходила, бросая его на призрачную бледность Даниэля. Его волосы были почти белыми.

"Даниэль, мне так жаль". Я взяла его лицо в свои руки. "Но ты лучше, черт возьми, не умирай на мне!"

Его кривая улыбка скользнула по лицу. Он открыл свои глаза. Они были темными как пироги грязи и больше знакомые, чем когда-либо. "Властная, как всегда," сказал он. Он снова закашлял и закрыл глаза.

"Я буду всегда любить тебя," прошептала я. Я поцеловала его в его холодные губы и держала за руку, пока не услышала звук сирены, и кто-то не оттянул меня от него.

ЖИЗНЬ, КАК Я ЗНАЮ ЕЕ

Шел снег в течение семи дней подряд. На следующий день полиция выпустила Джуда и меня под охрану моих родителей. Они не смогли найти свидетелей, которые подтвердили бы, что это мы бежали тогда от школы. И так как, ни один из нас, казалось, не "помнил" того, что случилось, все, что они могли определить в пределах любого вида причины, было то, что мы подверглись нападению стаи диких собак — той же самой неуловимой стаи, которую они обвиняли в том, что случилось с Мэриэн и Джессикой — и забежали в приход для безопасности.

Раны Даниэля были совместимы с нападением волка — хотя никто не мог объяснить отсутствие на нем одежды — но Джуд и я выглядели нетронутыми уже на следующее утро. Мои синяки исчезли, и след от укуса на моей руке превратился в розовый шрам формы полумесяца.

Джуд был столь же невредим, как и я. Но доктор сообщил, что он страдает от какого-то посттравматического стресса или чего-то еще, и выписал ему тяжелое успокоительное средство после того, когда папа, наконец, добрался до станции аэропорта рано утром. Я

поняла теперь, что единственная вещь, которая вероятно препятствовала Даниэлю приближаться к моей семье, были наркотики, которые он использовал.

Моя притворная амнезия колебалась только с деталями того, что случилось в переулке. Стратегически, я помнила, как Пит напал на меня, и как Дон спас меня. Пит был тем, кто пошел в полицию после того, как он «упал» в переулке — оставив меня — но полиция решила задержать его, и его тринадцать швов, для дальнейшего опроса. Я простила его за то, что он сделал мне, но это не означало, что не должно быть последствий для его действий.

Второй и третий день я провела в больнице, шагая вперед и назад по коридору возле палаты Даниэля, пока медсестрам не пришлось сказать мне, что я должна уйти. "Идите домой," сказали они. "Отдохните немного. Мы позвоним, если будут какие-нибудь изменения."