Темное обольщение

В ту ночь, когда была убита ее мать, в доме было очень холодно, хотя была лишь середина сентября. Клэр помнила это очень хорошо, едва ли не кожей ощущая эти воспоминания.

Она заерзала в седле, и ее лошадь пошла неровным шагом. Один из горцев, заметив это, тут же взял ее под уздцы; ехавший впереди Малкольм обернулся посмотреть, в чем дело. Клэр тотчас отогнала мысли о матери: не хотелось думать о прошлом – хватало забот в настоящем.

Лошадь успокоилась и выровняла шаг. Черт возьми! Жутковатый холодок пронесся над поляной за мгновение до того, как на них напали те воины, такой же, как и тот, что царил в их доме в ту роковую ночь.

Всю жизнь Клэр старалась гнать подальше мысли о темной стороне жизни большого города. Ей стоило немалых усилий возвести вокруг своего мирка надежные стены. Стоило случиться несчастью с кем-то из друзей, соседей или коллег, как она тотчас начинала ругать политиков: мол, преступность вышла из-под контроля, общество деградировало и так далее. Сама же уходила с головой в работу, которая стала для нее своего рода убежищем. Вот и в данный момент она предпочла бы быть на работе.

И вот теперь тот мир полностью исчез, растворился в тумане. Но – черт побери! – жизнь в средневековой Шотландии была не менее опасной, темной и хаотичной. Клэр не знала, что и думать по этому поводу. Что делать, она тоже не знала.

Теперь ты будешь моей Невинной.

Она задрожала. Что он хотел этим сказать?

Собственнические нотки звучали в голосе Малкольма еще в ее квартире, когда он первый раз сделал это заявление. Не исчезли они, когда он говорил Ройсу, что не намерен делиться. Клэр почувствовала, как запылали ее щеки. Малкольм определенным образом дал Ройсу знать, что «взял» ее. В этом и было дело. Он взял ее, попользовался ее телом, в тот момент, когда она отходила от состояния шока, после прыжка во времени. Не было ни ласковых слов, ни обещаний, ни объяснений в любви. Любовь тут была вообще ни при чем. Это был обычный, животный секс в чистом виде.

Клэр не могла поверить, что с такой радостью приняла его. Просто невероятно, что она так безотчетно жаждала близости. Должно быть, путешествие во времени каким-то образом изменило ее ощущения, или чувства, или и то и другое. Возможно, оно как-то повлияло на нее физически. Ее всегда было сложно удовлетворить, но Малкольм это сделал с удивительной легкостью.

Клэр была консервативна и гордилась этим. Она была готова признать его привлекательным, и что с того? Она встречала множество привлекательных мужчин и в Нью-Йорке, и хотя им было далеко до Малкольма, среди них попадались настоящие мачо. Сила в мужчинах всегда привлекала ее больше, чем просто смазливые лица. При этом, однако, она с легкостью отказывала мужчинам, пытавшимся эту силу ей навязать. В большинстве своем все мужчины, которых она когда-либо встречала, были совершенно бесполезны. Клэр вот уже три года обходилась без секса, а все потому, что не допускала физической близости без взаимной симпатии, если даже не любви. Как правило, мачо не стремятся к взаимности и любви, им нужны только победы.

Что показалось Клэр чудовищно знакомым.

Она не хотела вспоминать этот непродолжительный, полный огня акт совокупления. При мысли об их близости у нее пересохло во рту, сердце бешено заколотилось в груди. Но не думать о ней она не могла, ей надо было морально подготовиться, чтобы дать должный отпор новым домогательствам, которые с большой долей вероятности ей грозят. Малкольм все еще хотел ее, это было очевидно. Желание чувствовалось в каждом его взгляде – оно в буквальном смысле исходило от него жаркими волнами. И он вел себя как собственник – например, дал понять Ройсу, что не потерпит никаких посягательств с его стороны. Со своей стороны, Клэр не собиралась поступаться своей моралью и своими принципами – и даже мечтами – лишь потому, что застряла в Средневековье рядом с этим накачанным красавчиком. Прежде у нее ни разу не случалось спонтанного, ни к чему не обязывающего секса. Никогда. Дважды у нее были серьезные отношения. Она влюбилась, когда училась на втором курсе в Барнарде, но следующий ее роман был менее пылким. Ей так хотелось, чтобы это была любовь, но притворяться было все сложнее, и в конце концов она сдалась.

Возможно, это была только часть проблемы. Малкольм с первого взгляда определил: в том, что касалось секса, она давно сидит на голодной диете. И со свойственной ему прямотой тотчас отметил это вслух. Что он там сказал? Он назвал ее «голодной». Уж тут он точно попал в точку!

В процессе последовавшей беседы ей пришлось устанавливать рамки и навязывать правила. Она была одна, а это был его мир. Если он предводитель своего клана, то неудивительно, что привык делать все, что хочет и когда хочет. Клэр была достаточно знакома с культурой и структурой кланов горной части Шотландии. И ей не надо было объяснять: глава клана был богом и королем, судьей и законом, хранителем порядка и воином. Его слово было законом, и законом беспрекословным.