Темное пророчество

Я видел ужас, который он пытался скрыть, а также его трепет передо мной. Я вспомнил, что говорил мне Трофоний: «Коммод будет отправлять слуг в пещеры за ответами, но никогда не спустится туда сам». Несмотря на то, насколько сильно ему нужен был Тёмный Оракул, Коммод боялся, что тот покажет ему, на каком из его глубочайших страхов подкормятся пчёлы.

Я пережил путешествие, которое он бы никогда не осмелился предпринять.

— Узри, — проговорил я.

Коммод и его люди могли отвернуться, но не сделали этого. В своих гордыне и презрении они приняли мой вызов.

Моё тело нагрелось, каждая частичка зажглась в цепной реакции, и, как самая мощная в мире лампочка, я залил комнату сиянием. Я стал чистым светом.

Это длилось всего лишь микросекунду. А потом начались крики. Германцы отшатнулись назад, слепо паля из арбалетов. Один болт просвистел мимо головы Лео и вонзился в диван. Другой разбился об пол, обломки рассыпались по плитке.

Напыщенный до последнего, Коммод прижал ладони к векам и закричал:

— МОИ ГЛАЗА!

Мои силы испарились. Я схватился за стол, чтобы не упасть.

— Теперь безопасно, — сказал я своим друзьям.

Лео вырвался от своего пленителя, метнулся к Эмми и Джорджине, и все трое поковыляли прочь, тогда как Коммод и его люди, ослеплённые, спотыкались и завывали. Дым струился из их глазниц.

Там, где стояли захватчики и пленники, на плитке отпечатались выжженные силуэты. Детали кирпичной стены теперь выглядели, как на экране с высоким разрешением. Обивка ближайшего дивана, некогда тёмно-красная, теперь была розовой. Пурпурная одежда Коммода выцвела до светло-сиреневого.

Я повернулся к своим друзьям. Их одежда также посветлела на несколько тонов, на чёлках появились светлые полосы, однако все они мудро продержали глаза закрытыми.

Талия в шоке смотрела на меня:

— Что это было? Почему ты выглядишь поджаренным?

Я посмотрел на себя. И правда, моя кожа теперь была цвета кленового ствола, повязка из смолы и листьев сгорела, обнажив полностью здоровую руку. Я решил, что довольно неплохо выгляжу, хотя и надеялся, что снова стану богом до того, как обнаружится, что я только что заработал какой-нибудь ужасный рак кожи. С запозданием я осознал, какой опасности подверг себя. Я действительно смог принять свою истинную божественную форму. Я стал чистым светом. Глупый Аполлон! Чудесный, потрясающий, глупый Аполлон! Смертное тело не предназначено быть проводником такой силы. Мне повезло, что я не перегорел мгновенно, как древняя лампочка.

Коммод взвыл, схватил ближайшую вещь, которую смог найти, а именно одного из его германцев, и поднял слепого варвара над головой:

— Я уничтожу вас всех!

Он метнул варвара, ориентируясь на голос Талии, но мы все были зрячими, так что легко отскочили в стороны, избежав участи кегель для боулинга. Германец ударился о противоположную стену с такой силой, что взорвался жёлтой пудрой и оставил прекрасное абстрактно-экспрессионистское изображение на кирпичах.

— Мне не нужны глаза, чтобы убить вас! — Коммод взмахнул перед собой своим мечом, отсекая кусок обеденного стола.

— Коммод, — обратился к нему я. — Ты оставишь этот город и никогда сюда не вернёшься, или я заберу больше, чем просто твоё зрение.

Он кинулся на меня, я отошёл. Талия выстрелила из лука, но Коммод двигался слишком быстро. Стрела попала во второго германца, хрюкнувшего в удивлении, упавшего на колени и рассыпавшегося в пыль.

Коммод споткнулся о кресло и приземлился лицом вперёд на коврик гостиной. Давайте проясним: получать удовольствие от страданий кого-то, кто не может видеть, плохо, но в данном редком случае я ничего не мог с собой поделать. Если кто-то и заслуживал упасть на лицо, то это император Коммод.

— Ты покинешь город, — повторил я. — И не вернёшься. Твоё правление в Индианаполисе кончилось.

— Коммодианаполисе! — он тяжело поднялся на ноги.

На его броне появилось несколько новых царапин и вмятин, порез на лице не становился красивее, к лохматой бороде, словно скалолаз, прицепилась маленькая фигурка, сделанная из ёршиков для бутылок (возможно, какая-то поделка Джорджины).

— Ты не победил, Аполлон, — прорычал он. — Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что готовится для твоих друзей на востоке и на западе! Они умрут! Все до единого!

Лео Вальдес вздохнул:

— Так, ребят, это было весело, но мне пора поджарить ему лицо, ок?

— Подожди, — остановил его Литиерсис.

Мечник приблизился к своему бывшему господину:

— Коммод, уходи, пока можешь.

— Я создал тебя, мальчишка. Я спас тебя от неизвестности. Я стал тебе вторым отцом. Я дал тебе цель!

— Вторым отцом, который ещё хуже первого. И я нашёл новую цель.

Коммод атаковал, дико вращая своим мечом.

Лит парировал и отступил к рабочему месту Джозефины:

— Я здесь, Новый Геркулес.

Коммод проглотил наживку, кидаясь на голос.

Лит уклонился и шлёпнул императора лезвием пониже поясницы:

— Не туда, сир.

Император наткнулся на сварочный пост, отшатнувшись, врезался в циркулярную пилу, к счастью для него, не работавшую в этот момент.

Литиерсис встал у основания гигантского окна-розы. Я понял его план, когда он закричал:

— Сюда, Стульчак!