Темное пространство (ЛП)

Боже. Будто в коконе, в своей комнате мы легко могли не обращать внимания на то, что происходит на станции. Ежедневные учебные тревоги участились, но поток транспорта прекратился, и Кэм по звездам определил, что мы находимся в дальней точке своей орбиты. Все это как бы говорило само за себя, но мы думали, что у нас еще есть время, пока маленький фокус Кай-Рена не напугал меня до чертиков.

Я оделся.

Мы молча поужинали, сидя, скрестив ноги, на кровати. Я держался спиной к окну и к Кэму тоже. Я не мог избавиться от ощущения, что Кай-Рен здесь, со мной в комнате, прячется под маской Кэма. Но то, что я отказывался смотреть на него или в окно, не играло роли. Корабль Безликих приближался. Я чувствовал, что он все ближе, и мне не нужно было видеть, чтобы знать, как он выглядит. Кэм ведь знал, и я тоже.

Я вспоминал вспышки света, отбрасывающие блики на странные выгнутые стены. Вспоминал гудение энергии, бегущей по трубам внутри этих темных, бугристых стен, словно кровь по венам. Если это был металл, то у нас такого не добывали. Если органика, то она формировалась, повинуясь желаниям Безликих. Капсула походила на панцирь жука, тогда как корабль их — на улей.

Когда Кэм впервые открыл там глаза, то не мог дышать. Он был голым, висел на пристегнутых руках, и его душил страх.

Сейчас это воспоминание душило меня.

— Он близко, — прошептал я.

Взгляд Кэма соскользнул с моего лица на черноту за моей спиной, и я понял. Понял, даже не оборачиваясь, что увидел бы там, но я упрямо продолжал сидеть спиной к окну.

Черное очертание на фоне звезд. Полное отсутствие света. Что-то, сотканное из бесконечной ночи. Темное пространство.

Мой кошмар, и он двигался прямо на меня.

«Убей нас всех, Кай-Рен, и прошу, сделай это быстро».

А другая часть меня шептала:

«Нет, нет, нет, нет, нет».

— Брэйди. — Руки Кэма обвились вокруг меня, притягивая к твердому телу. — Ты будешь жить, Брэйди. Я обещаю. Обещаю.

Я зарылся лицом ему в шею и вдохнул его запах и впервые за долгое время почувствовал себя почти ребенком. Как будто я почти поверил ему, как будто это было почти правдой. Вот только я не верил. Не мог.

Давным-давно я стоял на коленях в красной пыли, обнимая Люси и выдавливая из себя улыбку, изо всех сил стараясь, чтобы она не выглядела фальшивой.

«Все в порядке, — говорил я. — С тобой и папой без меня все будет в порядке, а я скоро вернусь домой, обещаю».

Обещаю, обещаю, обещаю.

Интересно, ложь Кэма так же горчит на языке, как горчила моя?

Я не ненавидел его за то, что он это сказал.

Я надеялся, что Люси тоже не ненавидела меня.

* * *

В космосе не было ночи. Ни дня, ни ночи. Часы на станциях показывали время в двадцатичетырехчасовом формате, так что Кай-Рену неоткуда было знать, что он прибыл на Защитник-3 в три часа утра.

Чуть за полночь включились сирены, оглушительный вой разносился по узким металлическим артериям станции. Три часа спустя красные мигалки все еще вспыхивали, хотя сигнал кто-то вырубил. Нам не нужно было напоминать, что у нас «красная» тревога.

Что нам всем конец.

Корабль Безликих оказался больше всех, которые мне доводилось видеть. По меньшей мере размером с четверть станции, он щетинился ступенчатыми ребрами, острыми стержнями и штуками, похожими на усики. Как у насекомого.

На нем не было ни внешних огней, ни иллюминаторов. Он выглядел просто черным. Таким же чернильно-черным, как стазисная капсула Кэма. Корабль состыковался с Защитником-3, словно паразит присосался, черная обшивка отражала солнечные лучи, будто темное зеркало или нефтяная лужа.

Логика подсказывала, что Безликие не станут взрывать нас, пока их корабль состыкован со станцией, но логика на этом спектакле сидела в последнем ряду, в отличие от мешающей дышать паники.

Я закрыл глаза. Я не мог смотреть в окно, на этого огромного паразита. На Кэма я тоже не мог смотреть, слишком боялся, что из сияющих зеленых глаз на меня взглянет Кай-Рен.

О Боже.

Черт. Да существует ли он, этот бог? Казалось бы, мне стоило подумать об этом раньше. Все это время, что я ждал неминуемой гибели… как так получилось, что я ни разу не задался этим вопросом?

Сердце екнуло.

Правда осела тяжелым камнем в желудке: потому что вопрос был дурацкий.

Нет никакого бога. Нет жизни после смерти. Нет вечной души.

Мы рождаемся. И умираем. Как крохотная, быстро гаснущая искра. И не остается ничего, кроме черноты.

Я как-то взял с полки Дока «Миф о Сизифе». На обложке был изображен большой красный камень, напомнивший мне о боксите. Наверное, поэтому книжка мне приглянулась.