Тёмное сердце ректора Гордеева (СИ)

– Ну… если я сошла с ума, то ничего. А если ты мне веришь… так может, уже и доказывать ничего не нужно?

Я усмехнулась. И на мгновение пожалела, что не затеяла этот опасный разговор у нас в комнате.

Конечно, там в комнате, где я больше не жила, меня могли прослушивать – Демьян или тот, другой, что собирался похитить меня – и все же интуитивно во время таких серьезных разговоров хотелось куда-нибудь спрятаться, закрыться в четырех стенах, а не сидеть у всех на виду, на самом последнем ряду футбольного амфитеатра.          

Впрочем, на нас никто не смотрел.

– Давай, надевай уже. Не дрейфь.

– Хорошо… только я не ручаюсь, что… – не договорив, Элька медленно подняла кольцо шарфа – с таким видом, будто поднимает змею… и быстро накинула его себе на шею.

И тут же замерла, явно давя в горле вскрик изумления.

– Ну как? – усмехнулась я, уже успев проверить на себе действие.

Вы когда-нибудь видели в старых советских или американских фильмах, как в лютую, зимнюю стужу влюбленная парочка играет на сугробе в снежки или катается на коньках, а на девушке из всей зимней экипировки какая-нибудь изящная шапочка с помпоном, варежки и… шарфик? И вы смотрите на всю эту красоту и люто завидуете – потому что у вас, при всем желании даже зимой выглядеть красиво и эротично, уже давным-давно отмерзла бы задница.

Или наоборот – фильм про старину, съемки проходят летом – при природном освещении и явно без компьютеризации – а на актрисе ни грим не потек, ни капельки пота на лбу. Знай себе порхает в тяжеленном средневековом платье по своему «замку», да еще и с кучей украшений и вышивки по полотну костюма.

Как я недавно узнала, подобными картинами кинематограф изобилует неспроста – учитывая, что половина Голливуда имеет отношение к Сокрытому Миру. Нелюди ОБОЖАЮТ одежду, регулирующую температуру тела – шарфы, платья, даже перчатки, в которых не мерзнут руки – все это безумно популярно и носится постоянно. И не только в кино. И не только в наше время.

Да, в средние века аристократы, как доподлинно известно историкам, очень сильно потели и воняли в своих париках и камзолах. Все воняли. Кроме нелюдей.    

– Боже… Лен… Как это? Мне совсем тепло… Как на пляже…

Элька оглядывалась и хлопала в изумлении ресницами.

– Охренеть… Это ж реально как в сказке…

Я хмыкнула и ущипнула ее за бок.

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

– Да иди ты… – Элька хлопнула меня по рукам и стянула шарф. – Забирай эту свою хрень сказочную, сварюсь сейчас.

Мы заржали в голос, нападая в шутку друг на дружку, и я с облегчением выдохнула – представление первого магического предмета прошло на ура. Вот что значит крепкие нервы! Почти как у меня!

Продолжая смеяться, я откинулась на сиденье, подставляя лицо теплому солнышку…

– Хорошо, когда долги не давят на совесть – да, Никитина?

Мы обе вздрогнули, оборачиваясь. И тут же вскочили – прямо за нами, за самым последним рядом, стояла Буркова, собственной персоной. Почувствовав опасность, оба «студента»-охранника приподнялись, готовясь броситься и повалить ее на землю. Или еще что похуже – судя по тому, как резко один из них сорвал с глаз очки.

Почти незаметно я показала ему, что все в порядке, сама справлюсь.

– Слушай… – почесала в затылке. Тут, хочешь не хочешь, неудобно получилось. – Я забыла совсем… Сколько там накапало процентов? Я сегодня попробую сделать перевод. Ты только счет дай свой, а то я не знаю, куда…

– Богатого папика нашла, да? – полуспросила, полузаключила она, цепко и со знанием дела оглядев мои новые шмотки. – Теперь небось и не деньги для тебя мои сто тысяч?

Мои глаза слегка округлились. Нифига себе у нее накапало! Но виду я не подала – хоть и не была уверена, что смогу выпросить у Демьяна такую крупную сумму, без объяснения куда собралась ее тратить. Мгновенно овладев собой, поморщилась.

– Господи, дались тебе эти деньги… У тебя же их тоже видимо невидимо… Чего ты ко мне прицепилась, Буркова, а? Вот что я тебе сделала? Лично тебе?

Та сузила глаза.

– Лично мне? Лишила меня развлечения. Мне скучно, Никитина, понимаешь? Всегда скучно. А такие дуры как ты делают мой день веселее. Посмотрю, как вы корчитесь, пытаясь соответствовать, строя из себя крутую столичную стерву, и понимаю – ради того, чтобы быть крутой телкой, вы ж на все готовы… Вас на любой кипеж развести можно, на любую херню… Вот тут ты меня и обломала, Никитина. Не сделала ты для меня кипижа, не подарила мне несколько часов веселого и счастливого ржача над собой. А за мою скуку надо платить.

Элька вцепилась мне в руку, глазами показывая на развалившегося в полуобороте к нам амбала – того самого, который чуть не зашел за Бурковой в женский туалет в кафе.

– Правильно, поняла, – проследив за ее взглядом, заметила Буркова. – Потому что деньгами платить уже поздно – воскресенье, однако. А уговор был – до субботы.

Я нахмурилась. Вот только преследующих меня идиотов со спермотоксикозом мне и не хватало для полного счастья.

– И что он мне сделает?

Буркова пожала плечами.