Темное сердце

Госпожа ректор не собиралась изменять своим привычкам и продолжала носить подчеркивающие ее фигуру наряды. В этот раз она надела обтягивающие брючки… которые я воспринимал с некоторой отстраненностью.

В последние дни на смену беспричинной агрессии пришла апатия. Меня беспокоили ночные кошмары. Демон не проявлялся, но изменения в собственном характере пугали все больше. Мир постепенно терял краски, и даже дефилирующая по кабинету начальница уже не волновала как прежде. Беседа вообще запомнилась какими-то урывками, но никакой ссылки, естественно, не последовало. Женя оценила мое состояние и, судя по звонку отца Иллариона, не постеснялась высказать свои претензии церковнику. При желании эта девушка умела нагнать страху.

Августовская жара давила на голову не хуже похмелья, но гулять по набережной все равно было здорово. Тихо. Спокойно. Никто не стреляет. Я давненько не выбирался в город, чтобы просто побродить, и теперь получал неподдельное удовольствие от вида мамаш с колясками, молодого фокусника-иллюзиониста с лежащей на земле кепкой для монеток и резвящейся детворы. Лето. Настроение не испортили даже замеченные краем глаза патрули сердюковцев.

Святой отец запаздывал, и у меня появилось время, чтобы выстроить предстоящий разговор. Вариантов было немного. Все внешние симптомы указывали, что демон слабел, и никто, кроме меня, не ощущал приближения опасности. Я же нутром чувствовал, как внутри меня угасало что-то очень важное. Если Игорь откажет, то мне ничего не оставалось, кроме как действовать самостоятельно. Я не собирался бросать зверя на съедение безмозглой сущности. Это гадко. Подло. И не по-людски.

Отец Илларион мог и отмахнуться от моей просьбы, но всегда оставался вариант — действовать в одиночку. Забраться в глухомань, подальше от людей и снова нырнуть в иллюзорный мир подсознания. Если тварь где-то засела, то только там. Пусть в прошлый раз мне помогала Василек, но технологию я запомнил. Должно получиться. По большому счету помощь Церкви нужна только для подстраховки. Если проиграю, то голодная тварь вырвется на свободу, и пострадают невинные люди. Я хорошо запомнил чувство беспомощности, пока смерч копошился в моих внутренностях, пробираясь к сердцу. Не следовало оставлять ему шансов, а церковники должны были справиться. Тоскливая ситуация, но другого выхода я просто не видел.

В мире все поменялось, и поменялось очень резко. Эти изменения выбивали из колеи душевного равновесия даже самых спокойных. Работа на контору добавила мне седины. В последнее время я вообще сильно сдал. Много всего навалилось. И Эльвира. И вселившийся демон. Последней каплей стал придурочный мужик с ружьем. Хуже всего, что все это происходило не только со мной. Проблем хватало и у родственников и у друзей. Взять хотя бы Черного с его нулевым даром и встряской на любовном фронте.

В такой ситуации невольно почувствуешь себя немножко брошенным. Исподволь накатывало ощущение, что никому ты не нужен со своими страхами и сомнениями. Напарник занят церковными делами и не вылезает с экрана телевизора. На Женьке вся академия держится, и я вообще не представляю, когда она спит. Коста, считай, взял на себя все конторские дела, и хотя для простого боевика он неплохо справляется, заметно, что это не его профиль. Не до меня ему сейчас. Про Макарова вспоминать не хотелось вовсе. Отношение деда ко мне было как к лабораторной крысе — сдохнет, не сдохнет? И если сдохнет, то как быстро?

В общем, все заняты своими проблемами.

Невеселые размышления пришлись мне по вкусу. Я сидел на лавочке и целенаправленно, но безрезультатно себя жалел. Умные мысли в голову не забредали. Ну не с матерью же мне советоваться в самом деле?! Тем более что она опять уехала в командировку…

— Я смотрю, у тебя сеанс психоанализа проходит? Сидишь злой, бормочешь чего-то. Может, я пока еще погуляю? — Незаметно подкравшийся священник по-доброму улыбнулся и вместо приветствия протянул мне здоровенное эскимо на палочке. — От тебя такие волны идут, что просто страх и ужас. На вот, пока весь парк не всполошил.

Подтаявшее на жаре мороженое оказалось невероятно вкусным. Уплетая за обе щеки прохладную сладость, я рассказывал Игорю о своих печалях, параллельно стараясь не уделаться с головы до ног. Получалось плохо, но пальцы я облизывал с неменьшим удовольствием.

— Мне кажется, тебе просто нужно отдохнуть.

При всех своих недостатках служитель матушки-Церкви прекрасно умел слушать и говорить начал, только когда иссяк мой словесный поток.

— И как вы себе это представляете?

Запал у меня кончился, как, впрочем, и мороженое. Мы прогуливались вдоль набережной и мирно беседовали о том о сем, периодически возвращаясь к теме разговора. Одетый в черную рясу священник в компании наголо бритого подростка привлекал множество любопытных взглядов. Впрочем, отец Илларион оказался привычен к такого рода вниманию, а я слишком увлекся разговором, чтобы хоть как-то реагировать.