Темное сияние (СИ)

— И ты меня извини. — Риннон вздохнула, и, переведя взгляд куда-то ей за спину, коротко кивнула: — Давай.

В следующую секунду Морок дернулась, выгнулась в кресле дугой, пронзенная сильным электрическим разрядом. И, уже теряя сознание, успела услышать голос демоницы, деловито отдающей распоряжение Танку, который, должно быть, все это время стоял за дверью с электрошокером в руке, ожидая сигнала к действию.

— Тащи ее в подвал, Танк. И не забудь связать.

…Когда Морок пришла в себя, то обнаружила себя лежащей на диване, причем связанной по рукам и ногам. Прямо перед ней стояла Риннон — ее глаза возбужденно блестели в полутьме странного помещения, напоминающего подвал — а чуть поодаль с непроницаемым выражением лица застыл Танк. Увидев, что Морок очнулась, демоница удовлетворенно улыбнулась и бросила кому-то через плечо:

— Иди сюда, Алекс. Можно приступать.

В поле зрения Морок появился высокий светловолосый парень лет шестнадцати, которого она бы при других обстоятельствах назвала симпатичным; встретившись с ней взглядом, он нерешительно остановился и, кажется, побледнел.

— Ну, чего мнешься? Начинай! — недовольно поторопила его Риннон. Покосилась на Танка — и тот, молниеносно подавшись вперед, толкнул паренька в плечо, так что тот буквально рухнул на краешек дивана рядом с Морок. Риннон же изящно опустилась на придвинутый Танком стул, не забыв поправить на коленях свою дорогущую юбку.

Морок начала яростно извиваться всем телом, точно обезумевшая гусеница, но тщетно: связали ее на совесть. Тогда она повернула голову к своей бывшей начальнице и уставилась на нее, гипнотизируя, ища в ее холодном сердце потаенные, самые жуткие страхи, которые можно было бы на нее натравить. Риннон хмыкнула — а затем, резко наклонившись, поднесла к ее лицу раскрытую ладонь, в центре которой плясал, разгораясь, оранжевый огонек.

— Бросай свои фокусы сейчас же, иначе я выжгу тебе глаза! — рявкнула демоница, и огненный росток, дернувшись, опалил Морок ресницы.

Она прикрыла веки, из-под которых потекли непроизвольные слезы, и открыла их, когда тот, кого звали Алексом, осторожно положил ладонь ей на плечо.

— Мне очень жаль, — услышала она его тихий, едва различимый шепот. И вздрогнула, увидев, как его глаза заполнила тьма — тьма, которая долгие годы жила в ней самой.

Второй рукой Алекс взялся за руку Риннон, зажмурился, и Морок закричала, впервые в жизни почувствовав страх, несравнимый с тем, что она внушала своим жертвам. Тело ее внезапно охватил жар, на смену которому пришла боль — острая, жгучая, выкручивающая все кости и суставы — а потом сила начала утекать из ее вен, точно выкачиваемая невидимым насосом. И она ничего, совсем ничего не могла с этим сделать, потому что всю ее будто парализовало.

— Нет! Нет! Прошу, не надо! — ей казалось, что она кричит, но из горла ее вылетали лишь невнятные стоны — а вскоре утихли и они.

Окружающую реальность заволокло темнотой, в которой она осталась одна. Без силы, без искры, без сияния, которое делало ее особенной… Без Теодора. Вокруг нее, как и внутри, теперь была пустота.

И в этой темноте и пустоте ее разум был обречен скитаться вечно.

Глава 14. Две стороны монеты

Страшная новость застигла Кассандру в кафе, куда она забежала выпить чашечку капучино после утренней встречи со своим редактором. Когда на экране висящего под потолком плоского телевизора вдруг замелькали кадры с какими-то обугленными развалинами в окружении пожарных, полицейских и многочисленных зевак, она не сразу узнала в них дом, где ужинала накануне. А когда узнала — и вслушалась в безэмоциональное бормотание диктора, рассказывающего о произошедшем — обмерла от ужаса.

«Этого не может быть, не может быть!» — вертелось в ее голове, пока она, выскочив на улицу, трясущимися пальцами набирала на своем телефоне номер Дара.

Томительно длинные гудки, снова и снова… Наконец, когда она уже отчаялась дозвониться до друга, тот все-таки ответил ей.

— Ты уже знаешь, — скорее, утвердительно, чем вопросительно произнес он таким тусклым голосом, что Кассандра поняла — все это правда и Олафа больше нет в живых. — Они таки добрались до него, Кэс. Подожгли его дом среди ночи, когда он спал, как последние трусы! И еще пару домов в другом квартале, где жили демоны… Двое погибло, еще одна женщина — в больнице…

— Дар, где ты? — быстро спросила она, свободной рукой смахивая текущие по щекам слезы. — Ты ведь не пойдешь туда, правда? Не станешь им мстить?

— Некому мстить — подозреваемых в поджоге забрала полиция, а с детьми я не воюю, — зло ответил ей Дар. — Господи, Кэс, он ведь даже собаку не заводил, хотя очень их любил — все равно, говорил, отравят! Да он же муху в жизни не обидел, твою мать!

— Я знаю, знаю… Пожалуйста, приезжай домой, не наделай глупостей…

— Мне нужно побыть одному, — бросил он, не дослушав, и отключил связь.

Кассандра же, сунув мобильник в карман, медленно побрела по тротуару, не замечая косых взглядов, которые бросали на нее прохожие. Сердце ее так болело, что впору было выть. Как же так, Олаф… Добрый, спокойный, мудрый Олаф…