Тёмное солнце

Рогир Колетт смерил его долгим непроницаемым взглядом. Он думал медленно и основательно, наверняка взвешивая множество вариантов.

— И неограниченный запас удачи, я полагаю?

— Нет. На неё я не полагался. Я полагался лишь на своё оружие.

Сэр Колетт поджал губы, потом сделал следующий заход:

— Всего лишь ваш меч? Смею заметить, мои люди невысоко отозвались о его качестве.

Томас улыбнулся.

— Этот меч — зазубренная железка, я раздобыл его в пути, чтобы отмахиваться от дикого зверья, и даже щитом подходящим не сумел разжиться. Но моё оружие всегда со мной, оно сделано не из металла, и его нельзя у меня отобрать. И я готов поставить его вам на службу.

Рогир Колетт снова погрузился в раздумья, потом задал главный вопрос:

— Чего вы хотите взамен? Какова плата за ваше союзничество?

— Невелика. Всего две головы — те, что я должен взять сам. Оресия и Ворон.

Предводитель крошечного воинства сухо усмехнулся.

— Не уверен, что у вас хватит сил унести подобную награду.

Это уже начинало всерьёз раздражать.

— Всегда есть выбор, — сказал Томас. — Я могу сражаться с вами плечом к плечу. Я могу уйти и собрать собственных верных людей. Думаю, самым плодотворным решением будет объединение усилий.

Всё ещё оценивая его взглядом, сэр Колетт поправил:

— Отпустить мы вас не сможем, при любом исходе вам придётся остаться в лагере. Вы видели слишком много, сэр Вьятт. Надеюсь, вы и сами это понимаете.

— Поэтому и предлагаю союз. Иначе бы я встал и ушёл всему вопреки, и вам нечем меня остановить.

Колетт нахмурился.

— Я должен понять, с чем имею дело, прежде чем заключить союз.

Томас протянул ему ладонь. Воздух над пальцами качнулся, закручиваясь крошечным, но, несомненно, свирепым вихрем.

— Я сведущ в колдовстве, — сказал Томас.

— Вы такой же, как Оресия.

— Нет. Иначе бы не стал бы искать встречи с вами. Или вы были бы уже мертвы.

— Это и есть оружие, которое навело ужас на столичную гвардию и помогло вам совершить этот немыслимый побег? — хмуро спросил Колетт.

— Не совсем. Я ведь сказал вам, у меня было два ключа — Оресия мне доверяла. Теперь я возьму чем-то иным, — сказал Томас.

И произнося эти слова, он ощутил уверенность — думал, будто говорит правду.

Лишь много позже он догадался, что Оресия не доверяла никому. Томас ошибся в тот раз. И ошибся дважды, доверившись Рогиру Колетту.

* * *

Сейчас

Ему казалось, что так и должна выглядеть смерть. У него больше не было плоти. Привычные ощущения тяжести и боли отсекло от зависшего в пустоте сознания. Этот… нет, он знал, что оскорбительное прозвище больше не касается его, что он мужчина и у него есть имя, но теперь это не имело значения, ведь всё, что осталось от этого человека, медленно покачивалось на мягких тёплых волнах, отбросив изъеденное страхами и лишениями тело.

Мужчина вздрогнул и наваждение рассеялось.

Вытянувшееся в полный рост тело лежало на чём-то ровном, твёрдом, сухом… Он открыл глаза, и возвращение к живому миру оказалось болезненно, как падение с небес в Бездну. Просыпаясь в каменном мешке или клетке, он воображал, будто ничто на свете больше не способно причинить ему страдания — он пережил всё. И в очередной раз ошибался. Над головой вместо железной решётки тянулись потемневшие балки потолка, а на них покачивался жёлтый свет свечей. Окно в комнате тоже было, но слишком узкое, как в каземате. Но в каземате узнику предоставляется большая свобода движения, чем ему теперь. Ремни не давили, но держали крепко. На иное рассчитывать и не стоило, раз уж с ним не разделались сразу. И убить себя не дали, тут же старательно подлечили, собственной силы не пожалев.

Ведьме он зачем-то нужен. Значит, она не допустит, чтобы пленник опять попытался умереть раньше, чем она возьмётся за него по-настоящему. За всё то, что он для ведьмы сделал, расплата быстрой не будет. Может, она ещё не раз будет его вот так врачевать, чтобы продержался подольше, сил ей хватит. Это ведь Оресия. Во всяком случае, то существо, что было ей какое-то время. Наивно было полагать, что этой глупой попыткой проткнуть себе горло можно сбежать от неё. И даже тут она ему польстила — решила, что у него хватит духу попробовать ещё раз. Одна лишь надежда на то, что он ей наскучит. Не много нужно, чтобы напугать его теперь, и сносить боль достойно он совсем разучился. Закончился его запас прочности много лет тому назад. Изощрённому уму он должен показаться крайне скучным развлечением.

Мужчина осторожно пошевелился. Приподнял голову, осматривая себя… и оцепенел, встретившись с внимательным взглядом тёмных глаз. Ведьма сидела совсем рядом и улыбалась. Значит, он очнулся, а она просто и смотрела на него, не выдавая своего присутствия. Следила, что станет делать, не попытается ли освободиться? По коже пробежала нервная дрожь, сдержать её он не мог.

Ведьма встала, протянула руку и убрала с его взмокшего лба прилипшие волосы.

— Доброе утро. Ты ощутил это, да? Мне кажется, стало намного лучше.

Лучше — что? Положение, в котором он теперь оказался?