Тёмное солнце (СИ)

— Двойня у тебя, — сказала ведьма скорчившейся на полу женщине.

Та завыла, размазывая слёзы по раскрасневшемуся чумазому лицу.

— Ну всё, хватит. Давай теперь займёмся твоим кровотечением.

— Не… надова… — простонала женщина.

Лишь бы не смотреть на это, мужчина стал украдкой озираться и только теперь понял, что гостят они в явно нехорошем месте. Тусклый свет выхватывал из мрака грубо сколоченные полати, заваленные тряпьём и переплетёнными телами, закутанными в лохмотья. Кто-то спал, кто-то с интересом поглядывал на развернувшееся у печки действо. Огонь нагрел воздух в подвале, и, казалось, вонь немытых тел сделалась ещё гуще.

— Не хочу-у-у-у… — выла женщина на полу.

Мужик, которого ведьма называла Марко, пытался её утешить.

— Ку-у-у-уда…

Ведьма, обернув ребёнка в принесённую с собой чистую тряпку, склонилась и положила ей руку на плечо.

— Снова удавишь — со свету сживу, — сказала она не дрогнувшим голосом.

Потом была ещё суета. Младенцев обмывали, роженицу отпаивали невыносимо вонючим варевом….

На улице было ещё холоднее, а может, так только казалось, потому что теперь они не бежали, а шли спокойным шагом. Мужчина тащил вёдра и мешок, ведьма шла впереди, пошатываясь от усталости.

Пережитый ужас, никогда не виденный прежде, словно вырвал его из оцепенения, обострил все ощущения. Медленно проходила дрожь в руках. Он чувствовал, как оседает на лице сыплющаяся с неба колючая морось, как ледяной воздух пробирается под рубаху, и медленно, будто приходил в сознание, всплывал из забытья, понимал — он жив. Он даже почти свободен, хоть и находится, по сути, в рабстве. Но никогда за последние годы он не чувствовал себя таким свободным. И таким счастливым — от одной лишь мысли, что он покинул жуткий подвал и скоро вернётся туда, где тепло и спокойно.

— Что это было за место? — решился спросить он.

Дрянной запах впитался в его одежду и кожу, казалось, что теперь он не отмоется никогда.

— Ночлежный подвал Марко, — с тяжёлым вздохом ответила ведьма. — Самый дешёвый в округе. Эта компания сплочённей любого рыцарского ордена.

Он помолчал, не зная, как задать следующий вопрос, потом всё же решился:

— Эта женщина раньше убивала своих детей?

— Да, первого она задушила, Марко не успел за ней уследить.

— Но… почему?

— Сказала, что не смогла бы его прокормить, но это ложь, чтобы разжалобить. На самом деле Марко собирался его продать, она испугалась и не хотела отдавать. Потом запросила себе такую долю, что сделка бы не вышла. А в этот раз — двойня. Марко повезло.

Мужчине показалось, что он ослышался.

— Продать? — глупо переспросил он.

— Да, — с раздражением в голосе подтвердила ведьма. — Продать. Я что, слишком тихо говорю?

— Нет. Но я не понимаю.

— Чего непонятного? Марко и его люди — домушники-трубочисты, они работают на Эддрика и забираются в дома через крыши. Ребёнка к такому приучить можно, но это занимает много лет. Марко выгоднее продать младенцев туда, где их смогут использовать уже сейчас — побирушкам. С дитём на руках им больше подают. Двойня — это для него как дар Небес. Даже за мной вот, прибежали, чтобы товар не потерять. Марко теперь обязан отмерить и мне долю от продажи.

— Ох, Бездна… Это же… Ты…

Он замолчал, поняв, что не подберёт слов. Попытался найти где-то внутри злость, ненависть… хоть что-то, но там осталась лишь пустота и единственная испуганная мысль, бьющаяся в голове:

«Где я?.. Куда я попал?..»

На мгновение проснулся от страшного сна лишь для того, чтобы провалиться глубже в кошмар, дна которому не видно.

— Добро пожаловать в мир людей, Томас, — сказала ведьма. — Он примет тебя с распростёртыми объятьями.

Часть 8

Когда солнце чуть перевалило за полдень, в двери снова застучали, и Гилота, проклиная весь белый свет, поняла, что отдохнуть ей сегодня не придётся. Посетители — пара хорошо одетых деревенщин — прикатили издалека и теперь вознамерились получить от путешествия в город побольше пользы. Проблемы у деревенщин были привычные. Скотина часто болеть стала, не навёл ли порчу кто из соседей, земля на полях устала и каждый урожай даётся тяжелее предыдущего. Гилота слушала, кивала, искала среди склянок и мешочков на полке нужные ингредиенты для очередного варева. Скоро в комнате повисла кислая вонь — при смешении запахов из разных кипящих посудин вышло что-то определённо скверное, но наплевать, лишь бы деревенщины не перепутали потом, что в корыто свиньям вылить, а что — оставить земляному бесу в бутылке и с закуской.

— А вот это племяшка моя, Тесси, под венец весной пойдёт, — объясняла дородная женщина-селянка, развязывая извлечённый из-за пазухи узелок. — Вы бы глянули тоже, хоть всего на годок вперёд.

В свёртке были резные деревянные бусы. Гилота протянула руку, селянка вложила ей в ладонь украшение, неловко коснувшись кожи своими окаменевшими от мозолей пальцами…

Во мраке, что затуманил глаза, вспыхнуло пламя.