Темное вожделение

— Жак! — Грегори схватил его за руку. — Эта часть ловушки рассчитана на тебя. Вампир знал, ты придешь, и ты попался в сети. Он усиливает твои страхи и боль, вынесенную тобой. Его здесь нет. Это просто иллюзия, поймавшая тебя в капкан. Знай, это не реально, борись с этим.

— Я не понимаю. — Тело Жака было окрашено алыми точками, словно после булавочных уколов, пачкая его рубашку.

В его глазах плескались боль и безумие.

«Я понимаю». — Шиа воспользовалась информацией в его голове.

Она стала наполнять его теплом своей любви.

«Чувствуй меня, Жак. Сконцентрируйся на мне, на ощущениях, возникающих при наших поцелуях». — Она представила это в своей голове, то, как он собственнически, нежно удерживает ее, а его рот с жадностью находит ее.

То, что чувствовала она: горячая, шелковистая, пылающая жаром, нуждающаяся и желающая его. Ее рот был таким же голодным, как и его. Ее руки запутались в его густых волосах.

«Чувствуй меня, Жак». — Шепот прикоснулся к его коже, словно ее пальцы.

Жак сконцентрировался, пока не перестал замечать окружающее, кроме ее аромата и вкуса, прикосновения пальцев, мягкого и сексуального голоса. Она стала его миром, была его миром и будет всегда. Ничто иное не было реально. Шиа была его сердцем и душой. Ее дыхание настроило его. Ее сердце заставило его сердце биться более медленно по своему образцу. Его кожа пылала, но от чувственного голода, а не от пыток.

Казалось, ее дыхание согревает его ухо, сознание.

«Я люблю тебя, Жак. Сделай, что должен, а потом поторопись домой, ко мне». — Она оставила его с большим нежеланием, удерживая напоследок тепло своей любви.

Жак потряс головой, возвращаясь в реальность. Почти сразу качающаяся земля под ногами и боль попыталась снова проникнуть в него. Но вампир не смог дважды поймать его в одну и ту же ловушку. Он развернулся, концентрируясь на ощущении губ Шиа, изгибе ее бедра под его рукой, тому, как вспыхивают глаза, когда она собирается смеяться. Видел ее прижатой к его сердцу, представлял гриву ее волос перед собой, когда двинулся через иллюзию и открытое пространство.

— Хорошо, — одобрил Грегори. — Вампир очень искусен. Мне не нравятся способы, используемые им, Михаил. Давай поднимемся в воздух выше проволоки и других ловушек. Сначала пойду я. Наши люди не могут позволить себе потерять любого из вас.

— Грегори, — мягко напомнил ему Михаил, — если этот ребенок — твоя Спутница жизни, а ты сделаешь что-то небрежно, то приговоришь ее к смерти. Помни об этом, когда войдешь в это место безумия.

Взгляд серебряных глаз Грегори хлестнул старого друга.

— Ты думаешь, я рискнул бы причинить ей вред в любом случае? Я ждал ее столько лет. Эти люди ничто. Они преследовали нас слишком долго. Я хочу остановить это.

Михаил кивнул, смотря такими же, как у его брата, ледяными глазами.

— Ты как, Жак?

Улыбка Жака не имела ничего общего с весельем и обещала лишь одно — возмездие.

— Не думай обо мне. Я с нетерпением жду этого.

Михаил вздохнул.

— Два кровожадных варвара, думающие, что они живут в Темные века.

Жак обменялся с Грегори усмешками, не имеющими ничего общего с чувством юмора.

— Средневековье было не таким уж плохим временем. По крайней мере, можно было с легкостью совершать правосудие и не волноваться о мыслях женщины.

— Вы оба стали такими мягкотелыми, — усмехнулся Грегори. — Неудивительно, что у наших людей появились такие проблемы. Женщины управляют вами, а вы, словно два одурманенных идиота, следуете за ними.

Четкая форма Жака дрогнула, становясь прозрачной.

— Мы увидим, кто окажется мягкотелым, целитель. — Он полностью исчез из вида.

Михаил посмотрел на Грегори, пожал плечами и последовал примеру. Ничего из этого не нравилось ему. Грегори был бомбой замедленного действия, ожидающей своего часа, чтобы взорваться. И только Бог знает, на что способен Жак. Это было самым худшим временем, чтобы противостоять врагу, к тому же они ослабли от дневного света.

Грегори подождал, пока Михаил и Жак исчезнут из вида, и только потом позволил своему телу распасться. Он взмыл ввысь, вздрагивая, поскольку солнечные лучи проникали через темные облака и травмировали его глаза. Грегори тихо выругался. Рейвен была одна с женщиной, почти ничего не знавшей о способностях их людей. Она была очень слаба. Ребенок был единственной надеждой, и было глупостью спасать мужчину-карпатца, который был на пороге перевоплощения. Еще несколько лет и Грегори придется охотиться на него.

Жак преодолел луг, высоко пролетев над проволокой. Вода танцевала на тонких проводках кристаллическими капельками. Он медленно покружил над почерневшими руинами, ища вход, скрытый в земле. Что-то беспокоило его, но он не знал, что конкретно и что могли узнать до него другие. Что-то заставляло чувствовать себя больным, полностью неспособным к чему-либо.

Мягкий смех послал теплоту через его тело.

«С каких-то это пор ты стал неспособным? Ты сводил меня с ума, даже когда лежал беспомощный в кровати. Когда ты меня поцеловал в первый раз, я даже забыла свое имя. Так это было умело».