Темное время

– Дмитрий Борисович, да это все прекрасно понятно. – Я прижал руки к груди. – Желаете – увольте, нет проблем. Причем из лучших побуждений это говорю. Да вот прямо сейчас на меня поорать можете, а я потом, когда из кабинета выйду, скажу, что вы меня по ковру кабинета как масло по хлебу размазали, и что у вас стальная хватка, как у царя зверей льва. Еще приказ по банку издайте, чтобы все были в курсе моего преступления и последовавшего за ним неотвратимого наказания.

– «Статья», Саша, – покрутил у виска указательным пальцем Волконский. – В нашей сфере это все. Это «волчий билет». Тебе после такого либо область личного применения менять придется, либо новую трудовую заводить. Да и то не факт, что номер пройдет. Банков становится меньше, отбор в них жестче, «безопасникам» работать все легче. Крайне узок круг профессиональных служащих, все всё про всех знают.

– И зарплаты все ниже, – продолжил я логическую цепочку. – Так что поменяю область личного применения. Ну? Будете показательную порку устраивать, или мне заявление по собственному писать?

– Саш, тебе на зарплату жаловаться грех, – подала голос Ольга Михайловна, которая, оказывается, тоже присутствовала в кабинете. Она обнаружилась в огромном кресле Волконского, а не заметил я ее только потому, что она к окну в нем повернулась. – Разве нет?

– Не все возможно измерить деньгами, – ушел от прямого ответа я. – Они важны, но свобода дороже.

– А зачем тебе свобода? – задушевно поинтересовалась Ряжская. – Что она тебе даст? Если ты не в курсе, так нынешний век принадлежит социуму. Разумеется, человек всегда был стадным животным, еще с тех пор, когда толпы волосатых существ шатались по Среднерусской равнине, занимаясь собирательством и изумленно глядя на груды камней, что приволокли с собой ледники. Но наше время – это гимн корпорациям, рекламе и технологиям, которые сделали человечество обществом потребителей. Угрюмые выживатели-Робинзоны ушли в прошлое, теперь всё решает скорость вайфая и умелое использование коммуникативных навыков. Ну выпадешь ты из движения – и что? Через пару недель ты будешь ощущать себя рыбой, которую вытащили на берег. Всё не то, всё не так, и ты словно не живешь. Непрерывное вербальное и сетевое общение – главный наркотик двадцать первого века, мы все на него «подсажены» намертво. Нет-нет, человек сегодня не винтик в большой машине, это все отблески славы тоталитарного ушедшего века. Теперь он личность среди миллионов других личностей. И его главная задача убедить в этом всех-всех-всех, но самое главное – себя любимого. Теперь ответь мне, дружочек – на сколько дней свободы и тишины тебя хватит?

– Вам бы лекции на телеканале «Синергия» читать! – восхитился я. – И книги писать, на тематику «Горизонты современного сознания». Сейчас такое в тренде. Вон на «Литресе» в топах не художественная литература стоит, а как раз прикладные пособия по глубинному самокопанию.

– Еще один дружеский совет – снизь градус иронии в голосе, – посоветовал Волконский, бросив короткий взгляд на Ряжскую. – Какая муха тебя укусила в последнее время? Был же человек как человек.

Был, верно. Но – весь кончился.

Я вышел в коридор, подмигнул Юленьке, вытянул лист бумаги из поддона принтера, позаимствовал ручку, вернулся обратно в кабинет, и уселся за стол.

– Дмитрий Борисович, вы нас не оставите на несколько минут? – попросила Волконского женщина. – Если не сложно?

– Разумеется, – устало кивнул тот. – Как скажете.

Я скрипел ручкой по бумаге, Ряжская же, дождавшись, пока за председателем правления закроется дверь его собственного кабинета, закинула ногу на ногу и укоризненно уставилась на меня.

– Вот чего тебе опять не так? – наконец нарушила она молчание. – А? Что ты вечно чем-то недоволен?

– Всё так, – заверил ее я, аккуратно выписывая сегодняшнюю дату. – Просто хочу проверить на себе действенность социальных программ государства. Высока во мне гражданская сознательность, понимаете? Желаю убедиться в том, что безработная часть населения на самом деле защищена так, как про это говорят представители власти по телевизору. У нас ведь как бывает – в нем одно, на деле другое. А у меня душа болит за общество! Опять же – проверю, так ли хороши центры «Мои документы», не впустую ли потрачены на них средства из бюджета?

– И именно по этой причине ты принял предложение Вагнеров и прогулялся с Петром в его клинику? – уточнила Ольга Михайловна. – Вопросы здравоохранения, надо полагать, тоже вошли в сферу твоих интересов?

– А это мое дело, – небрежно бросил я, отлично осознавая, что данная фраза звучит немного по-хамски. Впрочем, не сильно это меня и беспокоило. – Ольга Михайловна, мы же вроде третьего дня все наши совместные дела закончили, да? Я обещал найти того, кто подложил свинью вашему супругу, слово свое сдержал. Теперь и вы будьте любезны сделать то, что обещали.